среду. Он положил как-то случайно аммониевой соли в белковый бульон, в
котором он выращивал дрожжи для своих опытов, на следующий день дрожжи
дали отростки и стали размножаться.
В восторге Пастер бросился разводить дрожжи в неимоверном коли-
честве, теперь осталось доказать, что эти дрожжи будут производить ал-
коголь. И он доказал это, так как не доказать этого он не мог; и он
еще долго сидел, наблюдая, как капельки слез алкоголь стекают по гор-
лышку реторты.
Тринадцать лет понадобилось великому ученому для завершения своих
работ по брожению и гниению, он кончил их к 1870г. Тринадцать лет и
тысячи опытов, для того чтобы с полной убежденностью объявить миру об
универсальном законе участия микроскопических существ во всех видах
брожения.
Но больше чем дрожжи Пастера занимали микробы. Он представлял со-
бой картину маньяка, которого интересуют только микробы, он говорил о
них, думал о них, он жил только ими.
И, наконец, Пастер столкнулся с вопросом, которому он рано или
поздно должен был посмотреть в лицо.
Это был вопрос старый как мир, вопрос, звеневший в ушах всех мыс-
лителей уже сотни лет. Это был очень простой, но в тоже время абсолют-
но неразрешимый вопрос: откуда берутся микробы?
Пастер был уверен в том, что микробы появляются из воздуха, он
устраивал странные и сложные аппараты для ловли воздуха. Но ему всегда
возражали в одном: "Когда вы кипятите свой дрожжевой бульон, вы вместе
с тем нагреваете и воздух, содержащийся в бутылке, а для того, чтобы
производить маленьких животных, дрожжевой бульон нуждается в натураль-
ном, а не нагретом воздухе".
Пастер отчаянно старался найти способ ввести ненагретый воздух в
кипяченный дрожжевой бульон, предохранив бульон при этом от попадания
живых микроскопических существ. Его аппараты делались все более и бо-
лее сложными, а опыты все менее ясными и бесспорными.
В один прекрасный день к нему в лабораторию зашел профессор Ба-
ляр.
Баляр начал свою карьеру в качестве аптекаря, но это был в высшей
степени оригинальный и талантливый аптекарь, поразивший ученный мир
своим открытием элемента брома, причем это открытие было сделано не в
хорошо оборудованной лаборатории, а за простым рецептурным столом в
задней комнате аптекарской лавки. Это дало ему славу и кафедру профес-
сора химии в Париже. Баляр был человек негордый; он не желал сделать
все открытия в мире на его век было вполне достаточно открытия бро-
ма,- но он любил ходить и разнюхивать, что делается в других лаборато-
риях.
Как-то Баляр беседовал с Пастером...
- Постойте минутку!- перебил Баляр. - Почему вы не хотите попро-
бовать такую штуку: налейте в колбу бульону, вскипятите его, потом от-
верстие колбы поставьте в таком положении, чтобы пыль туда никак не
могла попасть, а воздух мог бы входить в каком угодно количестве.
- Но как же это сделать?- спросил Пастер.
- Очень просто,- ответил ему безызвестный ныне Баляр. - Возьмите
колбу, налейте в нее бульону; затем расплавьте горлышко колбы на па-
яльной лампе и вытяните его в длинную, тонкую, спускающуюся книзу
трубку. Придайте трубке такую форму, какую придает лебедь своей шее,
когда хочет что-нибудь выудить из воды. А затем... затем только нужно
оставить отверстие трубки открытым, вот и все... Получится нечто в та-
ком роде...- Баляр быстро сделал набросок.
Пастер взглянул и моментально понял все дьявольское остроумие
этого опыта.
У Пастера теперь было достаточное количество помощников, и он от-
дал спешный приказ готовить колбы. Затем он кипятил находящийся в них
бульон, это выгоняло из них воздух, но когда колбы охлаждались, в него
входил новый, ненагретый воздух.
Наутро он первым пришел в лабораторию и увидел, что все его при-
чудливые, длинногорлые колбы с дрожжевыми бульонами были идеально
прозрачны, и в них не оказалось ни одного живого существа. На другой и
на третий день в нем не произошло никаких изменений.
Дело было в том, что воздух заходил в колбу, но частицы пыли и
микроорганизмы оставались в колене колбы. Пастер на этом не остановил-
ся, он провел еще один опыт, он ополоснул стерильным бульоном изогну-
тую часть колбы, и на следующий день содержимое колбы стало мутным от
массы микробов, потомков тех, кто осел в колене трубки.
Так была разрушена теория самозарождения микробов.
Пастер не останавливался, он продолжал работать, он решил пока-
зать Франции, как наука может быть полезна для промышленности; он упа-
ковал несколько ящиков со стеклянной посудой, взял с собою своего пыл-
кого помощника Дюкло и отправился в свой родной дом в Арбуа. Он решил
заняться изучением болезней вина, чтобы помочь падающей винной промыш-
ленности.
Пастер ходил по домам своих стары друзей и собирал разные сорта
больного вина: горькое вино, вязкое вино, маслянистое вино.
Когда он навел линзу на каплю вязкого вина, он увидел, что она
кишит маленькими забавными микробами, собирающимися в крошечные нитки
бус; бутылки с горьким вином оказались зараженным другим видом микро-
ба, а прокисшее вино - третьим.
После Пастер занялся вопросом о том, как предохранить вино от бо-
лезнетворных микробов.
Они пришли к заключению, что если подогреть ви-
но сейчас же после того, как закончилось брожение, подогреть его толь-
ко немного, не доводя до точки кипения, то все посторонние микробы бу-
дут убиты и вино не испортится. Этот небольшой фокус известен теперь
повсюду под названием пастеризации.
Затем он в течение некоторого времени спокойно работал в своей
парижской лаборатории. И вдруг, в один прекрасный день 1865 года,
судьба снова постучалась в его дверь. Она явилась в образе старого
профессора Дюма, который пришел к нему с предложением превратиться из
человека отвлеченной науки в... лекаря шелковичных червей.
После целого ряда неудач и разочарований ему удалось в конце кон-
цов выяснить точную причину заболеваний шелковичных червей, и он нау-
чил жителей, как определять и сортировать здоровых червей и как отде-
лять их от соприкосновения с зараженными листьями, испачканными исп-
ражнениями больных червей.
В 1865г., когда Пастер занялся лечением болезни шелковичных чер-
вей, молодой хирург из Глазго Джозеф Листер уже спасал его методом лю-
дей.
В то время никто не мог объяснить причин массовой гибели раненых
в госпиталях, ни, тем более, помочь бороться с ними.
В клиниках не прекращалось рожистое воспаление, гангрена, нагноения.
В 1860г. Листер поступил работать в хирургическую клинику глаз-
говского госпиталя. В клинике не прекращались рожистое воспаление,
гангрена, нагноения. Листер читал и читал, поглощая огромное количест-
во книг по медицине, зоологии, ботанике, химии. И вдруг он наткнулся
на брошюру французского химика Пастера. Прочитав ее, кинулся на розыс-
ки других его статей. И когда познакомился с работами по брожению,
гниению и самозарождению, когда прочел о простых и убедительных опы-
тах, - сразу же, без оглядки поверил в его правоту.
Пастер пишет, что микроорганизмы боятся разных химических ве-
ществ. Пожалуй, карболовая кислота не должна им понравиться, подумал
Листер, и решил поливать рану кислотой слабой концентрации. Повязку,
которую клали на рану после операции, он тоже пропитывал карболовой
кислотой. Но и этого ему показалось недостаточным - убивать так уби-
вать: он стал еще распылять раствор карболовой кислоты в операционной
комнате.
Поразительные получались результаты! Вдруг прекратились смертель-
ные воспаления.
В 1865г. Листер выпустил в свет свою первую статью "О новом спо-
собе лечения осложненных переломов, нагноений и т.д.". Через два года,
после уже значительной практики, подтвердившей несомненную пользу его
метода, он написал второе сочинение: "Об антисептическом принципе в
хирургической практике".
Но к большому сожалению, Листера подняли на смех, его методом
пренебрегали.
И вот Пастер, узнав об исследованиях Листера, решил заняться изу-
чением инфекционных болезней, вопреки надеждам членов Французской Ме-
дицинской академии, в чьи ряды он недавно был принят. В это время на
улице д Юльм, где находилась новая лаборатория Пастера, впервые в ка-
честве сотрудников появились