Гипотеза как форма познания

ква¬лификации не является противоречивым. Конструкция р противоречива и, следовательно, алогична; однако этого нельзя сказать о конструкции «Возможно, что р, и возможно, что 1р Модальный квалификатор «возможно» снимает противоречивость. Во многих областях знания или практики именно оперативная разработка соперничающих предположений нередко решает успех дела. Например, рас¬следование преступления обычно строится на нескольких версиях, которые могут исключать друг друга, что ни в коем случае не препятствует их продуктивной одновременной разработке. Точно так же в основе дифференциальной диа¬гностики в медицине лежит построение конкурирующих ги¬потез (по-разному объясняющих зафиксированные симпто¬мы болезни) с последующей их проверкой. В предыдущем параграфе отмечалось, что, если имеется п гипотез (p1, p2…, рп) исчерпывающих все возможные решения некоторой про¬блемы (все варианты описания данного объекта), то опро¬вержения п-1 из них превращают одну не опровергнутую гипотезу в достоверное знание. К этому можно добавить, что в случае несовместимости каждой из гипотез с любой дру¬гой доказательство какой-либо из них есть в то же время и опровержение всех других. Однако столь ясные отношения в сфере истинностных значений для конкурирующих гипотез встречаются далеко не часто. Объясняется это прежде всего тем, что в разработке и проверке гипотезы по общему прави¬лу преобладают конфирмационные процедуры, способные лишь изменить степень ее вероятности. Применительно к конкурирующим гипотезам это приводит к своеобразной взаимозависимой флюктуации их вероятностных характе¬ристик по принципу «качелей»: повышение вероятности одной гипотезы понижает вероятность другой (других), и наоборот. Подобным образом флюктуировала вероятность гипотез, отстаивавших и отрицавших существование жизни на Марсе, вероятность различных объяснений падения тун¬гусского метеорита (включая гипотезу о катастрофе инопла¬нетного космического корабля, выдвинутую в 1946 г. извест¬ным писателем А. Казанцевым) и других конкурирующих гипотез. Для ситуации с двумя гипотезами принцип «качелей» может быть выражен следующими схемами:

Гипотезы р1 ир2 несовместимы. Гипотезы р1и р2 несовместимы.

Проверка гипотезы р1 Проверка гипотезы р1

Увеличила ее вероятность. Уменьшила ее вероятность.

_____________________________ _____________________________

Вероятность гипотезы р2 Вероятность гипотезыр2

уменьшилась. увеличилась.

Следует отметить, что противопоставление некоторых гипотез может иметь под собой не объективную, а субъектив¬ную подоплеку. Речь идет о таких гипотетических концепци¬ях, которые считаются несовместимыми, но в действитель¬ности таковыми не являются. Это могут быть, в частности, гипотезы, каждая из которых объясняет или описывает раз¬личные элементы (аспекты) структурно сложного объекта. В подобных ситуациях, скажем, гипотеза претендуя на це¬лостное объяснение или описание некоего объекта, в дейст¬вительности удовлетворительно объясняет лишь какие-то отдельные его элементы, а гипотеза р: — другие элементы. Конкурентные отношения между оказываются мнимы¬ми; не исключено их объединение в рамках некоей синтези¬рующей гипотезы рз. Возможны и иные способы синтеза гипотез, ранее считавшихся несовместимыми. Скажем, син¬тезирующая гипотеза может использовать главное смысло¬вое ядро одной из конкурирующих гипотез и некоторые детали другой (других).

Так, например, среди множества топонимических гипо¬тез, объясняющих происхождение слова «Москва», издавна противопоставлялись две группы — неславянские и славян¬ские. Неславянские концепции базировались на том, что некогда бассейн Москвы-реки населяли племена, говорив¬шие на языках финно-угорской и балтийской семей. Соглас¬но наиболее авторитетной из этих гипотез (ее горячо поддер¬живал В. О. Ключевский), название реки, а потом и города сложилось из слова «моска» (в языке коми это значит «коро¬ва») и «ва» («река», «вода») и имело значение «река-корми¬лица». Недостатком этой гипотезы было прежде всего то, что, по имеющимся данным, как раз народ коми (язык кото¬рого относится к финно-угорской группе) никогда не жил на территории, прилегающей к реке Москве. В соответствии с одной из популярных гипотез о славянском происхождении имени «Москва» оно связано со словом «москы», «мозгы» из диалекта древних вятичей, означающим «быть топким, влаж¬ным, вязким» (ср. современное выражение «промозглая по¬года»). Так могли назвать топкую, болотистую местность, где протекала река. Однако и эта гипотеза не лишена известных недостатков; главный из них состоит в том, что славянские племена, как показывают археологические изыскания, при¬шли в бассейн Москвы-реки не ранее середины I тысячеле¬тия новой эры, а до этого там жили люди, говорившие на языках финно-угорской и балтийской групп. Сравнительно недавно один из исследователей обратил внимание на тот интересный факт, что многие гидронимы (названия рек, озер и др.) в Верхнем Поднепровье и Прибалтике имеют сходное строение: Нигва, Протва, Локнава и др. Так возникло пред¬положение, что имя «Москва» связано с зоной распростра¬нения (ареалом) не только славянских, но и балтийских языков, в которых также есть сходные по значению слова mask, mazg. На этом основании была выдвинута гипотеза, в соот¬ветствии с которой имя реки и города возникло в период балто-славянского языкового единства на рубеже I тысяче¬летия новой эры.

Рассмотренный пример показывает, что, отдавая предпо¬чтение той гипотезе, которая на определенном этапе разра¬ботки некоторой проблемы представляется наиболее вероят¬ной, никогда не следует полностью сбрасывать со счетов конкурирующие предположения, поскольку и в их структуре могут оказаться заслуживающие внимания рациональные элементы.