Пример: Транспортная логистика
Я ищу:
На главную  |  Добавить в избранное  

Литература: зарубежная /

Мистификации Проспера Мериме

←предыдущая  следующая→
1 2 3 



Скачать реферат


План.

1. Введение.

2. История вхождения П. Мериме в литературу: «Театр Клары Газуль», май 1825 г.:

• история доньи Клары;

• романтическая напрвленность пьес Клары Газуль;

• «очаровательная шутка» Мериме – начало творческого пути с мистификации.

3. Особенности тематики пьес Мериме:

• патриотическая тема;

• антикатолическая тема;

4. Мистификация – черта творческого характера Мериме: средство создать ироническую дистанцию.

5. «Гузла», 1827 г. – очередная мистификация

6. Историческая драма «Жакерия»(1828) и исторический роман «Хроника времен Карла IX»(1829)

• цель: передать исторический дух эпохи («нравственный колорит»)

• реалистичность мироощущения (прошлое показано правдиво, реалистичность замысла)

7. Заключение.

Введение

Движение французской литературы – точнее говоря французской прозы – от романтизма к реализму в 30-40-е годы связано с именем Проспера Мериме. Первые литературные опыты Мериме характеризовались явным увлечением эстетикой и художественной практикой романтизма. Мериме вошел во французскую литературу в середине 20-х годов. Это была эпоха господства романтизма, эпоха горячих дискуссий между классиками и романтиками, причем эти дискуссии развертывались вокруг драматических жанров. Стендаль уже напишет к этому времени свой трактат «Расин и Шекспир», Гюго пишет свои первые романтические драмы и в 1827 г. знаменитое предисловие к драме «Кромвель» как манифест французского романтизма на новом этапе. Постановка первых драм Гюго сопровождались не только эстетическим, но и политическими, скандальными баталиями. Так что романтическая драма была главным пунктом повестки дня во французской литературе 20-х годов. История вхождения Мериме в литературу не совсем обычна.

История вхождения П. Мериме в литературу

В мае 1825 г. в одном из парижских издательств вышла книга, сразу привлекшая к себе внимание соврменников. Книжка содержала ряд небольших драматических произведений и называлась она «Театр Клары Газуль». Пьесы были переведены на французский язык с испанского. В предисловии к книге переводчик, его имя было Жозеф Л Эстранж, сообщил, что пьесы эти пренадлежат перу доньи Клары Газуль, испанской писательницы и актрисы, женщины с совершенно с необычайной судьбой. Дочка бродячей цыганки и правнучка «нежного мавра Газуль, столь известного старинным испанским романсам». Клара Газуль воспитывалась в детстве строгим монахом и инквизитором, который лишал ее всех развлечений, держал в строгости, а когда застал ее за сочинением любовного послания вообще заточил в монастырь. Но будучи натурой страстной и вольнолюбивой донья Клара сбежала ночью оттуда, преодолев всяческие преграды, и в пику своему строгому воспитателю поступила на сцену, стала комедианткой. Она начала сама сочинять пьесы, которые сразу принесли ей успех, навлекли на нее ненависть католической церкви, потому что она осмелилась в своих пьесах высмеивать и разоблачать католических священников и инквизиторов. Пьесы ее сразу были внесены Ватиканом в список запрещенных книг, чем и объяснялся тот факт, что она дотоле не была известна читающей публике за пределами Испании. Но переводчику удалось не только разыскать запрещенные пьесы доньи Клары, но и встретиться с ней самой. Донья Клара оказалась столь любезна, что авторизовала переводы Л Эстранжа и предоставила специальную для французского издания дну из своих неопубликованных пьес.

Поскольку французская публика того времени находилась во власти идей романтизма, ярко выраженная романтическая направленность пьес доньи Клары сразу завоевала симпатии парижан. Критики отмечали также безупречность, изящество переводов, написанных очень хорошим французским языком. Потом все спохватились – ну ладно, никто не видел Клару Газуль (бедная женщина должна скрываться от когтей инквизиции), но и переводчика нигде не видно. Очень скоро просвещенный Париж обнаружил в портрете доньи Клары черты господина Проспера Мериме, завсегдатая литературных салонов, человека светского, остроумного и эрудированного. Парижане оценили по достоинству очаровательную шутку Мериме, а парижская пресса перенесла свое восхищение с мифической испанки на вполне реального молодого французкого автора.

Итак, Мериме начал свой литературный путь с мистификации, поступка весьма в духе романтического времени. Да и сами пьесы Мериме носили явно романтический отпечаток. Романики в 20-е годы энергично протестовали против слепого подражания классицизму 17 в.: против ходульных героев и героинь, современных канонов классицизма, против строгой регламентации в выборе действующих лиц и композиции драмы; выступали за театр соцально активный, более тесно связанный с современными проблемами. Строгой уравновешенности классицистичеких правил они противопоставляли романтическое кипение страстей, причем вместо именно социальных. В этой обстановке пьесы Мериме оказались очень современными по духу, правда в них нет ярко выраженных социальных конфликтов.

Особенности тематики пьес Мериме

Наши исследователи Мериме справедливо усматривают в тематике ранних пьес перекличку с современностью. Критика ортодоксальной католической церкви, разоблачение церковного ханжества и иезуитства нам уже хорошо известны по Стендалю («Красное и черное»). Тема борьбы испанцев за независимость была также чрезвычайно актуальна – в 1823 г. Франция отправила войска в Испанию, чтобы задушить начинавшуюся там революцию.

Однако рассматривать его пьесы как прямое, непосредственное отражение политических взглядов молодого Мериме – значит совершать слишком большую натяжку, - это значит совершенно не учитывать идивидуального характера молодого писателя, его психологического склада.

Мериме не был бы Мериме, если бы эти две темы – патриотическую и антикатолическую – он разрабатывал с полной серьезностью. Достаточно сравнить испанские пьесы Мериме с романтическими драмами Гюго на испанские темы, чтобы почувствовать очень серьезную разницу. Для Гюго судьбы его героев – действительно высокие трагедии, и, разоблачая, например, иезуитство, он бичует его гневно, почти исступленно. Мериме, разоблачая иезуитсвто, смеется, причем здесь-то и есть главная «загвостка» - смеется не только над иезуитами, но и как бы над собственной увлеченностью этими разоблачениями. Мистификации с авторшей этих пьес для Мериме отнюдь не прием с целью провести цензуру и с помощью выдуманной фигуры испанской актрисы разоблачить католицизм. Мериме ведь не скрывал своего авторства и был весьма польщен, когда его шутка удалась.

Мистификация – черта творческого характера Мериме

Так что мистификация для него - средство создать ироническую дистанцию, как бы поставить под вопрос собственную романтическую экзальтацию. И, наверное, сама фигура Клары Газуль должна была вызвать полукомические ассоциации с поборницей женских прав и политических свобод – с пылкой воительницей минувшей эпохи мадам де Сталь, которая прославилась во Франции не только своми сочинениями, но и своей непрекращающейся враждой с Наполеоном, - она то и дело писала против него страстные политические памфлеты, а он то и дело изгонял ее из Франции. Во всяком случае судьба преследуемой и гонимой женщины-либералистки, писательницы для Франции не была неожиданностью, а вполне отвечала духу времени. Так что мистификация – это не случайная выходка, а черта творческого характера Мериме, его взгляда на жизнь вообще. Это не смертельная серьезность в разработке романтической тематики – серьезность, присущая как правило, французским романтикам – Гюго, Виньи, а, скорее, легкая ироничность, идущая от немцев Гейне, Тика – теоретиков и практиков романтической иронии.

Мериме, подобно Тику смотрит на собственный театр как бы со стороны, дает понять, что это все эти представления не реальная жизнь. Его вполне патетические пьесы зачастую кончаются ироническим разрушением театральной иллюзии. В пьесе «Инес Медо, или Торжество предрассудка», когда кипение романтических страстей достагает своего апогея, когда один герой убивает другого, а тот раскаивается в содеянных преступлениях и благродно предлагает убийце бежать, убийца вдруг заявляет: «Я не двинусь с места, потому что комедия окончена». И обращается далее к зрителям, ошарашенным этим возвращением к реальности: «Да, дамы господа, так кончается вторая часть «Инес Медо, или Торжество предрассудка»». Как тут не вспомнить Тика, в пьесах которго герои вдруг начинают спорить с автором, а затем уличать и героев и автора в неправдоподобии. Такое сознательное стирание грани между театром и зрительным залом, конечно же, сразу снимает всю серьезность ситуации, предает самой драме черты иронической стилизации, пародии. Так что Мериме в «Театре Клары Газуль» - романтик не только потому, что сюжеты его пьес – романтические сюжеты, но и потому, что он снимает их романтичность с помощью романтической иронии. И у зрителей, и у читателей самое яркое впечатление остается не от самих сюжетов, не от возмущения лицемерием католических пастырей, а прежде всего от остроумной и иронической личности автора, так смело владеющего искусством мистификации и стилизации. В этом смысле «Театр Клары Газуль» выполняет как бы двойную функцию: с одной стороны, он демонстрирует возможность романтического театра в противовес театру эпогонов классицизма (Мериме к этому времени дружил со Стендалем и мысли, которые выражены в Стендалевском трактате «Расин и Шекспир», безусловно, разделялись и самим Мериме). Отсюда – злободневность, вольномыслие, социальная сатиричность его пьес. Но, с другой стороны эти пьесы уже содержат в себе содержат в себе и насмешку над самим романтизмом, над его экзальтацией, над его вольнолюбивым пафосом.

«Гузла», 1827 г. – очередная

←предыдущая  следующая→
1 2 3 



Copyright © 2005—2007 «Mark5»