"Тарас Бульба" Н.В. Гоголя как историческая повесть: особенности поэтики

свобо¬долюбие, патриотизм — вот черты характера этих людей. «Здесь были те, — пишет Гоголь в «Тарасе Бульбе», — которые дотоле червонец считали богатством». Бедняк, вчерашний раб, становился здесь не только хозяином своей судьбы, но и человеком, несущим на себе ответ¬ственность за судьбу всего народа.

И бытовой уклад, и административное устройство, и характер взаимоотношений между людьми — все было не¬обычно и своеобразно в Сечи. Это был вооруженный ла¬герь. Жили в нем люди молодые и старые, но без семей. В перерывах между военными походами они занимались иногда земледелием, а чаще всего — охотничьим и рыбо¬ловным промыслом. Здесь царила суровая дисциплина, особенно в походе. Каждое землячество (курень) воз¬главлялось выборным куренным атаманом, который под¬чинялся выборному главному начальнику Коша, или об¬щины, — кошевому атаману. Таково было административ¬ное устройство Сечи. Запорожское войско состояло из полков, в свою очередь подразделявшихся на сотни и де¬сятки. Вое командирские должности, вплоть до само¬го гетмана, командовавшего всем войском, были выбор¬ные. Вооружение казака состояло из сабли и ружья. Кро¬ме того, запорожское войско имело еще пушки.

На широких степных просторах проявлялись отвага и удаль казаков, их мужество и жажда бранных подвигов. Слава об этих подвигах распространялась далеко за пре¬делами Украины. Присмирели татары, вынужден был умерить свои аппетиты турецкий султан. Могучая Запо¬рожская Сечь стала вскоре своеобразной сторожевой за¬ставой на южных и юго-восточных границах Украины. На своих легких «чайках» запорожцы смело пересекали море и «шарпали» берега Оттоманской империи и дваж¬ды подходили к ее столице — Константинополю. Они дер¬жали в страхе татар и турок, безнаказанно прежде гра¬бивших украинские земли. Летописец Грабянка приводит любопытное изречение «солтана туркского»: «Когда окре¬стные панства на мя восстают, я на обидве уши сплю, а о казаках мушу единым слухати» .

Стихийно образовавшееся в низовье Днепра казаче¬ство создавало все более серьезную угрозу для польских феодалов. Поначалу они относились к Запорожской Се¬чи более или менее терпимо, рассматривая ее как свое¬образную сторожевую заставу от внешних врагов—татар и турок. Но шляхта не питала иллюзий относительно возможных последствий близкого соседства с казачест¬вом. Частые набеги запорожцев на татар и турок стали источником дополнительных беспокойств для Польши, опасавшейся ответных действий со стороны султана и та¬тарского хана. В 1541 году король Сигизмунд I издал грамоту, категорически запрещавшую набеги на «татар¬ские улусы» ввиду угрозы крымского хана начать войну против Речи Посполитой. Чтобы привлечь на свою сто¬рону верхушку казачества и тем самым обезглавить самую Сечь, шляхта решает создать привилегированный слой среди казаков. В той же грамоте польский король предлагал князю Андрею Коширскому уговорить часть ка¬заков записаться в реестр, а остальных ослушников «за горло имать и карать».

В 70-е годы XVI века, при Стефане Батории, реестр был окончательно закреплен. Но надежды, которые были с ним связаны, не оправдались. Подкуп шести тысяч ка¬заков и фактическое объявление вне закона всей основ¬ной массы сечевиков привели к еще большему ожесточе¬нию казачества против Польши. Ухудшавшееся с каж¬дым годом положение украинского крестьянства увеличи¬вало число беглых в Сечи и стало приводить к открытым вооруженным столкновениям с Польшей.

История Украины конца XVI и начала XVII столетия отмечена многими мощными восстаниями, выдвинувшими таких выдающихся деятелей, как гетман Косинский, На¬ливайко, Лобода, Тарас Федорович (Трясыло), Гуня, Остраница. Последнее имя привлекало к себе особое вни¬мание Гоголя. «Молодой, но сильный духом» Остраница упоминается в «Тарасе Бульбе». Он возглавил «несмет¬ную казацкую силу» из восьми двенадцатитысячных пол¬ков, под знамена которых встали прибывшие от Чигири¬на и Переяслава, от Батурина и Глухова, от низовья днепровского и его верховий. И в этой могучей рати, пи¬шет Гоголь, отборнейшим полком предводительствовал Тарас Бульба. Остраница должен был стать героем неза¬конченного исторического романа Гоголя «Гетьман».

С именем Остраницы был связан замечательный пе¬риод национально-освободительной борьбы Украины. Не¬сколько мощных ударов, которые нанес Остраница Нико¬лаю Потоцкому, явились одним из самых страшных пора¬жений, которое от казаков потерпело «Посполитое руше¬ние» до Хмельнитчины. Опасаясь полного разгрома, шляхта заговорила о мире, который она же сама впослед¬ствии нарушила, предательски убив гетмана Остраницу и его приближенных.

Но борьба продолжалась. Сечь не складывала оружия. Она оставалась, по четкому слову Гоголя, «своевольной Республикой», откуда разливалась «воля и казачество на всю Украину».

«Соединяя с умом хитрым и острым щедрость и бес¬корыстие, казаки страстно любят свободу; смерть предпо¬читают рабству, и для защищения независимости часто восстают против притеснителей своих — поляков; в Ук¬раине не проходит семи или осьми лет без бунта», — так писал иностранный наблюдатель, проживший более сем¬надцати лет на Украине, на польской службе, в качестве старшего капитала артиллерии и королевского инженера, француз по национальности Гильом ле Вассер де Боп¬лан . Далеко не беспристрастному свидетелю удалось в данном случае верно подметить накал той великой борь¬бы, которую вел украинский народ против своих притес¬нителей.

Изображение этой борьбы легло в основу «Тараса Бульбы».

1.3 История создания повести «Тарас Бульба».

Работе Гоголя над «Тарасом Бульбой» предшествовало тщательное, глубокое изучение исторических источников. Среди них следует назвать «Описание Украины» Бопла¬на, «Историю о казаках запорожских» Мышецкого, руко¬писные списки украинских летописей — Самовидца, Ве¬личко, Грабянки и т. д.

Но эти источники не удовлетворяли вполне Гоголя. В них многого ему не хватало: прежде всего характерных бытовых деталей, живых примет времени, истинного по¬нимания минувшей эпохи. Специальные исторические ис¬следования и летописи казались писателю слишком сухи¬ми, вялыми и в сущности мало помогающими художнику постигнуть дух народной жизни, характеры, психологию людей. В 1834 году в письме к И. Срезневскому он остро¬умно заметил, что эти летописи, создававшиеся не по го¬рячему следу событий, а «тогда, когда память уступила место забвению», напоминают ему «хозяина, прибившего замок к своей конюшне, когда лошади уже были укра¬дены» (X, 299).

Среди источников, которые помогли Гоголю в работе над «Тарасом Бульбой», был еще один, важнейший: на¬родные украинские песни, особенно исторические песни и думы.

Гоголь считал украинскую народную песню драго¬ценным кладезем для историка и поэта, желающих «вы¬пытать дух минувшего века» и постигнуть «историю на¬рода». Из летописных и научных источников Гоголь чер¬пал исторические сведения, необходимые ему фактиче¬ские подробности, касающиеся конкретных событий Думы и песни же давали ему нечто гораздо более сущест¬венное. Они помогали писателю понять душу народа, его национальный характер, живые приметы его быта. Он извлекает из фольклорной песни сюжетные мотивы, по¬рой даже целые эпизоды. Например, драматическая по¬весть о Мосии Шиле, попавшем в плен к туркам и затем обманувшем их и вызволившем из вражеского плена всех своих товарищей, навеяна Гоголю известной укра¬инской думой о Самойле Кишке. Да и образ Андрия соз¬дан под несомненным влиянием украинских дум об от¬ступнике Тетеренке и изменнике Савве Чалом.

Гоголь многое берет в народной поэзии, но берет как писатель, чуткий и восприимчивый к ее художественному строю, со своим отношением к действительности, к мате¬риалу. Поэтика народной песни оказала огромное влияние на всю художественно-изобразительную систему «Тараса Бульбы», на язык повести.

Яркий живописный эпитет, красочное сравнение, ха¬рактерный ритмический повтор — все эти приемы усили¬вали пасенное звучание стиля повести. «Не достойна ли я вечных жалоб? Не несчастна ли мать, родившая меня на свет? Не горькая ли доля пришлась на часть мне? Не лютый ли ты палач мой, моя свирепая судьба?» (II, 105). Или: «Кудри, кудри он видел, длинные, длинные кудри, и подобную речному лебедю грудь, и снежную шею, и плечи, и все, что создано для безумных поцелуев» (II, 143). Необыкновенно эмоциональная, лирическая окрас¬ка фразы, равно как и все другие ее художественные приметы, создает ощущение органической близости мане¬ры гоголевского повествования к стилю народной песни.

В повести чувствуется влияние былинно-песенного приема распространенных сравнений: «Оглянулся Андрий: перед ним Тарас! Затрясся он всем телом и вдруг стал бледен... Так школьник, неосто¬рожно задравши своего товарища и получивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, беше¬ный вскакивает из лавки и гонится за испуганным това¬рищем своим, готовый разорвать его на части, и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг при¬тихает бешеный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно ему в один миг пропал, как бы не бывал вовсе, гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного отца» (II, 143).

Сравнение становится столь обширным, что выраста¬ет словно в самостоятельную картину, которая на самом деле нисколько не является самодовлеющей, а помогает конкретнее, полнее, глубже раскрыть характер человека или его душевное состояние.

«Тарас Бульба» имеет .большую и сложную творче¬скую историю. Он был впервые напечатан в 1835 году в сборнике «Миргород». В 1842 году во втором томе своих «Сочинений» Гоголь поместил «Тараса Бульбу» в новой, коренным образом переделанной редакции. Работа над этим произведением продолжалась с перерывами девять лет: с 1833 года до 1842-го. Между первой и второй ре¬дакциями «Тараса Бульбы» был написан ряд промежу¬точных редакций некоторых глав.

В