которой осуществляется научное исследование. Каждый элемент познавательного акта и его содержания пронизан, освещен контекстом коммуника¬ционного взаимодей¬ствия. Познаватель¬ный акт обусловлен контекстом общения, где каждый участник коммуни¬кации взаимоориен¬тирован на общение, каждый акт коммуникации нагружен интенциональ¬ными смыслами, уста¬новкой на другое равноправное сознание. Наука "соткана" из мно¬жества живых диалогических нитей – как со своими современни¬ками, так и со своими предшествен¬никами. Научное знание оказы¬вается направленным взаимо¬действием различных актов полагания смысла, его смысл, полагаемый в деятельности каждого из равноп¬равных участников коммуникации, размещается на границе с дру¬гими смыслами, а взаимопонимание, достигаемое в диалогической коммуникации, есть нахождение на одной и той же исторической плоскости, где каждый предшественник становится современником и равноправным участником диалога. Участие в коммуникации уче¬ных приучает их считаться с мнениями других, сообразо¬вывать свое поведение и собственное мнение с позицией коллег, искать согла¬сие, достигать общей точки зрения. Проникновение в научные ком¬муникации инстанций власти означает, что Некто позволяет решать и покорять одной своей волей, фактом наделения его властью. Для любого представителя администра¬тивной бюрократии, осуществля¬ющей власть в науке, даже консультация с теми, кто уполномочен и призван судить об обсуждаемых вопросах, оказывается разделом власти, что он с трудом может терпеть.
Научное исследование, понятое как коммуникативный процесс, представляет собой сложную гамму познавательных актов и вклю¬чает в себя "вопрошание" и предвосхи¬щение ответа, согласие и воз¬ражение другим участникам коммуникации. Передний край науки – это поле взаимодействия многих принципи¬ально равноправ¬ных со¬знании, в котором складывается разноречивое, дифференцированное согласие. Наука, понятая как интерференция актов коммуникации, подчиняется определенным нормам и образцам взаимо¬действия уче¬ных. Эти нормы и образцы, обеспечивающие устойчивость научного знания, отлагаются в системе дисциплинарного знания и в опреде¬ленных идеалах и критериях научности, выявляемых методологией науки.
В истории науки нельзя не заметить противоборства науки как) власти и науки как коммуникации. Формирование новых форм! коммуникации между учеными всегда протекало в конфликтах с прежней системой властных отношений в научном сообществе. В борьбе с прежними формами организации науки ученые выдвигали альтернативные идеалы взаимодействия между учеными, в том числе и альтернативные формы коммуникации. Можно сказать, что, движение "альтернативной науки", существовавшее на каждом этапе развития науки, апеллировало к науке как коммуни¬кации равноправных участников исследования, диалога, взаимного обсуждения, постоянно обращалось к тому слою в науке, который не поддавался деформациям со стороны инстанций власти. Таким слоем всегда была наука как коммуникация. Сами же формы этой коммуникации трактовались по-разному – то как диалог, то как "невидимая коллегия", то как неформальное, межличностное обще¬ние, осуществляющееся в различного рода салонах, в малых груп¬пах, "коммунах" и т.п. Вместе с ростом форм институциа¬лизации науки, ростом инстанций власти внутри и вне науки развиваются и формы коммуника¬ционного взаимо¬действия ученых. Наслаиваясь друг на друга, оттесняясь на периферию и выдвигаясь на первый план, формы коммуникации ученых оказываются тем оселком, на котором зиждется все движение альтернативной науки, вся ее иде¬ология, выступающая как контридеология относительно науки как системы власти, как контрдвижение относительно науки как си¬стемы власти, как контрдвижеиие относительно институциально организо¬ванной Большой науки. Само собой разумеется, в этой иде¬ологии много утопического, а в самом факте ее альтернативности заключен исток ее неэффективности. Однако, из этого нельзя де¬лать вывод о ее беспочвенности. Движение "альтернативной науки" сосредоточивается на том пласте отношений между учеными, кото¬рый играл, играет и будет играть громадную эвристическую роль в научных исследованиях и развитии науки, а именно на научных коммуникациях, на межличностных отношениях между учеными.
Возникновение новоевропейской науки непосредственно связано с обращением к научной коммуникации как фундамен¬тальному пласту науки. Как известно, в средние века были созданы специфи¬ческие формы институтов передачи знаний – университеты со своей структурой власти, с властными отношениями внутри сообщества преподавателей, с институциально признанной и регламенти¬рованной формой общения учителей и учеников – диспутами. Ученый эпохи Возрождения стремится порвать с той формой институциали¬зации науки и преподавания, которая осуществлена в средневеко¬вых университетах. Он не занимает никакого официального поло¬жения в расписанной иерархии должностей ни внутри факультетов, ни внутри университетской корпорации. Все мыслители Возрожде¬ния выступают с критикой университета как формы организации общения ученых, с яркой критикой схоластических диспутов и стремятся возродить диалог, т.е. ту форму философствования и жанра научной литературы, которая была развита в античности. Вместо ритуализиро¬ванного, тяжеловесного средневекового диспута они выдвигают идеал дружеского общения между единомышленни¬ками, посланий друзьям, где нет места церемониаль¬ности, этикету, собеседованию между учеными под патронажем короля, князей, вы¬сших сословий знати. Эта форма коммуникации между учеными и была названа "Академией", что должно было свидетельствовать о возрождении "Академии" Платона в условиях Италии XV в. Назва¬ние "Академия" для носивших совершенно домашний, непринуж¬денный, дружеский характер собеседований ученых, энтузиастов, эстетов и государей являлось исключительно гуманистической реминис¬ценцией и было введено флорентийскими платониками около середины XV в. "Академия Марсилио Фичино во Флоренции, неаполитан¬ская академия Джовиано Понтано, римская – Помпонио Лето, венецианская – Альда Мануцио в эпоху кватроченто, осно¬ванная Бернардино Телезио в Козенце академия, академии "della Crusca" и "del Cimento" в эпоху чинквиченто, являвшиеся по ха¬рактеру и результатам своей деятельности значительнейшими из академий, сохраняли всегда со всеми прочими академиями демокра¬тический и непринужденный характер частной и общественной жизни того времени; они все создавались свободным образом и не имели даже для торжественных случаев ни каких-либо уставов, ни какого-нибудь неизменного церемониала. Образцом при создании таких обществ служила древнейшая академия, т.е. Academia Platonica во Флоренции". В то время как средневековые университеты благодаря единым институциональным нормам приоб¬рели авторитарный характер, академии стали той новой формой ор¬ганизации научного общения, которая не только поставила в центр демократи¬ческие формы коммуникации, но и предоставила возмож¬ность для взаимного соревнования и объединения усилий ученых, образованных практиков, гуманитариев, художников. Все это со¬здало не просто новую атмосферу дружеской состязатель¬ности, но и реальную почву для совместной работы, для развития теорети¬ческих исследований и прикладных разработок в механике, архитек¬туре, военном деле.
Мы уже отмечали, что научные общества принимали различ¬ные организаци¬онные формы. Академии в Италии были преимуще¬ственно группой единомыш¬ленников, находившейся под патронажем двора или какого-то знатного лица. Королевская Академия Франции была департаментом (Коллегией) в государственном аппарате. Королев¬ское Лондонское общество было гораздо более открытым уч¬реждением, которое руководилось собственным Президентом, однако его патроном на первых порах был все же король. Создание таких институциональных форм организации науки со своим Уста¬вом, дисциплинирующими нормами вхождения и исключения чле¬нов общества, со своей структурой власти делало весьма устойчивой жизнь ученого, обеспечивало продвижение его по всей лестнице на¬учной карьеры. Правда, и здесь нельзя не видеть различий между разными формами организации науки. В эпоху Возрождения все общество, в том числе и научное сообщество, делилось на нобилей и изгнанников. Первые пользовались доверием государя и поддержи¬вали порядок, сложившуюся систему власти и существовавшие тра¬диции. Изгнанники требовали изменений, изгонялись из общества. Надо отметить, что нобили и изгнанники не были разъединены про¬пастью. Многие нобили превращались в изгнанников. Такова судьба Макиавелли, Ф.Гвиччардини, впавших в немилость государя. Еще более трагична судьба Т.Мора, М.Сервета, Д.Бруно. Во всяком слу¬чае неформальное, дружеское общение единомышленников, выдви¬гавшееся в качестве регулятивного правила внутри академий, не со¬здавало прочных, устойчивых отношений между учеными, не пред¬полагало никаких гарантий для карьеры ученого, ни для его жиз¬ненной судьбы.
Формирование классической науки XVII в. связано с созданием научных обществ. Лондонское Королевское общество возникло из совместных усилий трех групп ученых – кружка ученых вокруг С.Гартлиба, включавшего в себя Д.Дыорт, Я.А.Коменского, Р.Бойля, У.Петти, Б.Уорсли, членов Лондонской Коллегии врачей, прежде всего У.Гильберта и У.Гарвея, проводивших эксперимен¬тальные исследования и создавших в 1645 году в Грешэм-колледже дискуссионный клуб, в котором реализовывалась программа Бэкона и, наконец, группа профессоров Оксфордского университета, объединившихся в клуб экспериментальной науки. Все это были кружки единомышленников, проводивших исследования, встречав¬шихся для обсуждения опытов и их результатов на общих собра¬ниях-сходках джентльменов с философским складом ума. Отноше¬ния между этими тремя группами были разными в различные годы. Все они боролись за верховенство, критиковали друг друга, хотя многие из членов этих групп входили не в одну, а в целый ряд та¬кого рода объединений, например, Р.Бойль участвовал в деятельно¬сти всех трех ассоциаций, а