Основные проблемы теории морали

этики" пересмотрел всевозможные подходы к этому делу и заключил, что добро неопределимо, а постигается лишь интуитивно. А вот с этим никаких проблем нет: всякий знает, что такое добро и не путает его с редиской. В теоретическом же смысле отделить моральное благо от всех других можно только "длинным путем" - выясняя специфику морали в целом.

Если эта специфика определяется, в первую очередь, разницей между сущим и должным, то добро это, конечно, всегда должное. Оно не просто наличествует, оно вменяется в обязанность, повелевает, а только предлагает себя. Добро должно быть, но это значит, что оно случится. Какие бы доказательства ни сочинялись, человек далеко не всегда оказывается убежденным. Таким образом, на деле мы способны уверенно следовать добру, в то время как в рассуждениях о нем бесконечно путаемся. Оказывается, что самая главная этическая категория во многом неоднозначна, хотя обладает для нашей души очевидностью и очарованием. Добро должно быть и оно есть, хотя и непонятно, почему.

Наполнение идеи добра конкретным содержанием наталкивается на еще большие преграды. Поскольку каждый переживает опыт добра самостоятельно, то получается, что добро якобы у каждого свое. И то, что хорошо для соседа, очень даже может быть плохо для меня. Потому указать на какие-то поступки, явления, события, которые хороши для всех, а потому абсолютны, не представляется возможным. Хотя этого очень хочется. Поскольку люди различаются между собой, всеобщее добро не может быть одинаковым для всех. Оно должно быть многообразным на практике, однако, единым по идее и абсолютным как понятие. Мы можем говорить: помогать слабому - есть добро. Но не наоборот: добро есть помогать слабому. Добро всегда шире. А из логики известно, что чем шире объем понятия, тем уже его содержание. Понятие, охватившее все моральные явления, окажется почти пустым. Абсолютное добро суть некая бессодержательная абстракция. Однако именно благодаря этой регулятивной идее приобретают значимость все наши суждения и поступки. Еще раз главным абсолютом в морали является понятие добра, но не суждения о нем, не конкретные его виды, не земные воплощения.

Если добро не сводимо к вещам и явлениям, то может быть его можно сравнить с каким-либо понятием? Конечно! Понятие зла незамедлительно является нам в этике, как и само зло обнаруживается вслед за добром. Не будем вдаваться в перечисление всего того, что мы считаем злом. Опять за всеми частными определениями проступает единый смысл: зло противоположно добру. Это ясно. Проблема, встающая перед мыслящим, в данном случае такова: является ли зло столь же абсолютным, как добро?

Религиозно-философское учение манихеев (III-XI вв.) последовательно утверждало равноправие двух начал мироздания: света и тьмы, добра и зла. В мире и в людях они смешиваются в разных пропорциях, а потому беспрерывно борются между собой, но к финальной победе предопределено добро. В древнекитайской классической "Книге перемен" мир также объясняется через диалектику двух начал: янь (светлого, доброго, творческого) и инь (темного, злого, пассивного). Как их ни расценивай, одно из них не сильнее другого. Оба полюса имеют смысл относительно друг друга. Зло - не нечто ужасное, а лишь оборотная сторона добра, и наоборот. "Свет - левая рука тьмы, тьма - правая рука света". А это значит, что ничто не абсолютно. Даже эти учения, в которых добро и зло равноправны, отвергли мысль о возможной абсолютности зла. В первую- очередь потому, что это моральный абсурд. Если бы было так, то все наши нравственные усилия не только тщетны, но и бессмысленны. Добро создает ориентацию, зло - дезориентирует. Это видно из практики некоторых редких Учений, вроде сатанизма. Если Дьявол объявляется полным истинным господином мира, то добро и зло не меняются местами, а разрушаются. Действия людей становятся нравственно-безразличными. Их приходится совершать потому, что так требует кумир, а не потому что эти поступки сами по себе хороши. Абсолютизация зла - это не искажение морали, а ее смерть.

Есть не только историко-философские, но и чисто теоретические аргументы в пользу неабсолютности зла. Во-первых, абсолютов не может быть два (во всяком случае в одной системе отсчета), это противоречит смыслу этого понятия. Во-вторых, если зло во всем противоположно добру, то абсолютному противостоит относительное. Итак, по логике, зло в принципе относительно. Именно такое понимание развернуто христианством, а вслед за ним и всей европейской этикой. Еще Августин Блаженный обосновывал принципы вероучения, исходя из того, что Бог не может быть источником зла. Значит в сотворенном им мире никакого сущностного зла быть не может. Оно случайно, оно - отклонение от правила, искажение его. То, что кажется злом, является им лишь в сравнении с абсолютным божественным благом.

Суть зла - в порче и искажении вещей. Ведь творить оно не может. Бессильно. Именно это бессилие и заставляет злого человека портить жизнь другим, отнимать, рушить и гадить. А главное - изображать силу. То качать мышцы, то собирать войска, создавая иллюзию влияния на судьбы мира. Шумовых эффектов зло производит изрядно (может потому и кажется, что его много?) Да и злые герои часто выглядят весьма импозантно. Литература давно столкнулась с трудностями в изображении положительных персонажей. В романе "Идиот" Ф.М. Достоевский поставил себе задачу изобразить "положительно прекрасного человека. Злые персонажи бывают выразительны, но само зло довольно однообразно. Так в результате строительства возникают разные дома, а из разрушения - однообразные обломки. Злу предаются от общей жизненной скуки, от чего скука только усугубляется. Даже лермонтовский Демон и тот: "Ничтожной властвуя землей, Он сеял зло без наслажденья. Нигде искусству своему Он не встречал сопротивленья -И зло наскучило ему".

Мировая литература неоднократно возвращалась к мысли о том, что величия в Дьяволе мало. Чаще всего он вырождается в простого черта, который и смущает людей.

Каким бы могучим ни выглядело зло и беззубым добро, последнее почему-то не переводится в мире.

Наличие зла вызывает в душе чувство несовершенства и стремление к лучшему. Между полюсами добра и зла только и возможно нравственное движение. Это вечный двигатель нашей жизни. А потому само противостояние полюсов абсолютно: мораль не знает промежуточных оценок, не признает количественной шкалы. Добро или есть, или его нет. А что не добро, то - зло. Все попытки смягчить эту неумолимую логику морального сознания, сделать ее более снисходительной к реальностям жизни до сих пор не имеют особого успеха.

Казус состоит в том, что если бы добро одержало окончательную победу на земле, всякая мораль исчезла бы. Она имеет смысл только в рамках напряженного долженствования, образующегося между добром и злом. Морали не было в раю, до того, как наши прародители сорвали плод с "древа познания добра и зла". Нет морали и у святых. Уже нет, она преодолена. То есть всякая абсолютизация чревата своей противоположностью. Полное осуществление было бы концом морали. Но возможно ли такое воплощение? Я не устаем подчеркивать, что абсолютность добра исчерпывается областью идеи, понятия. Признать его в этой сфере несложно. Жгучая проблема обнаруживается при попытке воплотить абстракцию в жизни человека и общества личной судьбе и в истории.

Воплощение абсолюта

То, что люди хотят, чтобы добро и справедливость восторжествовали на земле, не удивительно. Интересно другое - то, что сами абсолютные ценности и идеалы нуждаются в осуществлении. Без этого они не то чтобы неполны по содержанию. Нет, они совершенны. Но как бы "хотят" перейти в другую форму бытия, как если бы пребывание в платоновском "мире идей" было для них "скучным". Религиозная мысль давно освоила это обстоятельство в идее творения. Зачем, спрашивается, всеблагой, всесовершенный Бог творит мир и людей в нем? Чего Ему не хватало в Его абсолютной жизни? Ведь и мир, отягощенный материей - не лучшее место для обитания всего возвышенного. И люди с их слабостями и строптивостью - не лучший материал для воспитания. Но в "мире идей" абсолют просто пребывает, есть. Нужна личность, чтобы его бытие стало долженствованием, чтобы из безразличного факта он стал фактом повелевающим. Если даже Богу нужны люди, то моральному абсолюту (добру) и подавно нужна арена для апробации: наши сердца и наши поступки.

В истории, в личной судьбе добро разворачивается в многообразие хороших поступков. Его отстаивают, за него борются. Если мы не будем его поддерживать, то кто будет Атлантом нравственности? Абстракт добра, может быть, и останется, но это будет ничье добро. Словно брошенное на дороге имущество, не имеющее ценности, пока нет у него хозяина.

То, какими способами личность приобщается абсолютным ценностям, представляет собой сложнейшую проблему. И теоретическую для этиков, и практическую - для каждого человека. Есть три основных способа ее решения.

Абсолютистская модель. В этой модели ценностям и идеалам отводится доминирующая роль. Предполагается, что они вечны, неизменны, единственны, абсолютно истинны; не подлежат человеческому суду и личному обсуждению. По идее это так и есть (см. выше о понятии добра), но беда в том, что всякий теоретик выдает за абсолютные некоторые определенные ценности. Хорошо еще, если не свои личные вкусы и пристрастия. Какими бы несомненными они ни казались, это возвышение конкретных видов блага до уровня добра вообще.

Дело даже не в теоретической ошибке, а в практических последствиях такой точки зрения. Если выдавать относительные воззрения за абсолют, это приводит к их догматизации. Пока абсолют был волшебно-неуловимым Нечто, он вдохновлял нас на подвиги. Когда же некоторый список правил, принципов и формулировок предстает перед человеком в качестве непререкаемой истины, то всякая свободная личность задается вопросом: а с какой стати