моменты гнева, сомнения, колебаний, радости и пр.);
вдруг возникшие у журналиста импровизационные идеи;
подмеченные оплошности (неточно прозвучавшие или нетактичные вопросы, к которым надо вернуться вновь, наброски вариантов);
пометки для себя, облегчающие дальнейшее дирижирование беседой (например, напоминание, что надо повторить какой-то вопрос, добить¬ся более четкого ответа или повторить вслух удачное высказывание собеседника).
Немаловажно умение «фильтровать» ответы, пропускать все несущест¬венное для темы разговора, для выявления позиции или особенностей ха¬рактера «источника».
Итак, и блокнот, и диктофон лучше держать подальше от глаз собеседни¬ка. Лучшая позиция — блокнот на коленях, диктофон в сумке. Это облегчит возможности личного контакта, который, безусловно, важнее скрупулезной записи слово в слово.
НАЧАЛО ИНТЕРВЬЮ
Под начальной стадией интервью понимается достижение предварительной договоренности с респондентом, если таковое имеет место, и первые минуты непосредственного общения с ним, включая вводную или вступительную часть беседы и первые вопросы.
Начало интервью выделяется в особый этап в связи с тем, что оно выполняет специфические функции. Эти функции связаны не с получением информации, а с установлением психологического контакта с респондентом. В зарубежных учебниках слово “контакт” часто определяется такими выражениями, как “установление атмосферы открытости и доверия” или “разбивание льда”.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Основная часть интервью начинается с того момента, когда респондент дал свое согласие на интервью, иначе говоря – с момента установления контакта. В основной части все функции разговора с респондентом интервьюер подчиняет одной – информативной. В итоге интервью он должен получить полную и глубокую информацию по проблеме исследования. Все поведение интервьюера определяется этой целью.
Внешне процесс интервьюирования похож на непринужденную беседу двух людей, увлеченных разговором. Такое сравнение отчасти верно, поскольку неподдельный интерес к разговору и “индуцирование” у респондента ответного интереса – профессиональный долг интервьюера. Вместе с тем интервью – это не просто беседа. По крайней мере для одной из сторон – для интервьюера – это исполнение служебной обязанности. За внешней непринужденностью действий хорошего интервьюера всегда скрывается строгая внутренняя дисциплина.
ПОДСКАЗЫВАЯ И ПЕРЕБИВАЯ…
«Дирижирование» беседой — это «перебивки» и возвращения в русло темы, уточнения по ходу беседы, разные варианты «подсказок», демонстра¬ция реакции журналиста, перехватывание инициативы заново, если репор¬тер ее упустил или добровольно уступил ее на время.
Перебивка
Любая перебивка собеседника со стороны кажется неэтичной, недопус¬тимой. Однако перебивать можно по-разному. Грубо, резко, оскорбив при этом собеседника. И мягко, едва заметно, профессионально, ловко повора¬чивая беседу.
— Нам надо планировать развитие культуры, образования... Журналист перебивает:
— Планирование культуры... сам этот термин недавно вызывал на¬смешки. А на самом деле...
Среди ведущих репортеров есть мастера красивых перебивок, умеющих точно и аккуратно «разрезать» речь интервьюируемого своей репликой, не вызывая обиды и недоумения собеседника.
К сожалению, многие журналисты красиво перебивать не научились или принципиально не хотят этого делать. Особенно это заметно на телеэкране; то и дело доносится: «Ну, я понял, понял вас!.. Ну ладно, понятно!..» и то¬му подобное. Совсем плохо, когда журналист не только перебивает собесед¬ника, но начинает перекрикивать его, демонстрирует элементарное неуме¬ние дослушать.
Приемлемые и неприемлемые перебивки и возвращения в русло темы, уточнения по ходу беседы, демонстрация реакции журналиста, перехваты¬вание инициативы — вся эта «кухня» интервью прочно связана с професси¬ональной этикой и ее ограничителями.
Вопросы — «подсказки»
Эти вопросы тоже относят к разряду спорных в этическом отношении, что, в принципе, справедливо.
Вопросы-подсказки бывают настолько «на виду» и столь «простодуш¬ны», что неэтичными никак не выглядят (если, конечно, поданы корректно): «Вы, видимо, полагаете, что...»
Косвенные подсказки тоже могут быть оформлены весьма деликатно. Выделяются способы (пригодные для разных случаев):
«договаривание» (репортер сам заканчивает фразу, начатую партнером),
«сомнение» («Но если так, не может ли получиться, что...»; «Не¬ужели все так просто?»)
«реакция отрицания или удивления» («Вот это да!.. Не может быть!»)
«подсказка-сюжет» («Да, мне это понятно, со мной это тоже быва¬ло. Помнится...»)
Косвенные варианты подсказок провоцируют собеседника на расшиф¬ровку мысли, подкрепление ее примером.
СЛОЖНЫЕ СИТУАЦИИ
Личный вопрос
Личные вопросы выделяются как наиболее трудная часть интервью, за¬трагивающая не проблемы, но факты, касающиеся человека лично, или его близких. Даже опытные репортеры страшатся момента, когда приходится спросить мать о том, как именно был убит ее сын, или журналист вынужден поинтересоваться у правительственного чиновника, верны ли слухи о его финансовых злоупотреблениях. Такие вопросы необходимо задавать дели¬катно, однако достаточно настойчиво.
Когда задаются личные вопросы, желательно:
тщательно их формулировать во время предварительной подготовки (домашних заготовок);
изучать биографию и особенности характера собеседника;
стараться интервьюировать в обстановке «с глазу на глаз»;
не упускать возможности пообщаться в случайной и непринужденной обстановке; когда собеседник не насторожен, а расслаблен, раскован, он с большей вероятностью ответит на вопросы;
пытаться сразу же «сломать лед» во взаимоотношениях с собеседни¬ком, поработав вначале общими вопросами (поговорить хотя бы о погоде);
отвлекать внимание собеседника от камеры или микрофона;
не прерывать собеседника для уточнения записи в блокноте.
То есть делать все для того, чтобы он изначально и на всем протяжении разговора чувствовал себя комфортно.
Иногда легче задавать деликатный личный вопрос не прямым текстом, а за¬вуалировано, в смягченном варианте (например, вместо жесткого: «Расскажите, как погиб ваш сын?» желательнее попросить: «Расскажите немного о сыне...»)
Возможно сконструировать предисловие к личному вопросу, своеобраз¬ный пролог к щекотливому разговору. Нередко роль пролога играют «реве¬рансы» типа: «Извините, но я вынужден вас спросить...» или: «Прошу про¬щения за вторжение в деликатную сферу, но...», «Я знаю, вы очень заня¬ты, но все же...», «Простите за беспокойство...» и т.д.
При необходимости задать личный вопрос часто используется такой прием, как «задабривание» собеседника, не склонного к общению. В ход идут и уговоры, и лесть, и прочие обходные маневры. Иной раз, однако, следует поступать совсем наоборот: в общении с официальным лицом, резко отказавшим в комментарии, «открыть свои карты», намерения га¬зеты, которую вы представляете, прямо попросить его содействия как гражданина (прибавив, однако, что вы ощущаете некоторую бестакт¬ность темы и понимаете неудобство вопроса для него лично). Лестью в данном случае будет продемонстрированная уверенность в его способ¬ности подняться выше личной обиды (нанесенной бестактным вопросом) ради важности проблемы.
Запретные темы
Попытки поговорить на интимные темы, вызов на доверчивое раскрытие перед незнакомым человеком, естественно, редко когда удаются. Чаще нео¬сторожный, или чересчур развязный журналист «получает отповедь»: «Я не хотел бы говорить на эту тему...», «Это слишком лично..., Я думаю, не стоит заострять на этом внимание» и так далее. Особенно плох в данной ситуации «эффект улитки», — человек мгновенно замыкается в себе, «уходит в раковину», все предварительные усилия разговорить собеседника пропа¬дают даром, интервью просто рушится.
Одна из рекомендаций — поинтересоваться до интервью: «На какие во¬просы вы бы не хотели отвечать во время нашей беседы?»
Особого внимания и деликатности требуют интервью с жертвами пре¬ступлений, всяческих злоупотреблений.
Интервью с жертвами и очевидцами катастроф, прикосновение к пере¬житому, даже тактичное и осторожное, весьма болезненно, собеседники замыкаются.
Работа репортера с людьми, побывавшими в экстремальных ситуациях, должна отличаться особым профессионализмом, опираться на высокие мо¬рально-нравственные критерии. Разговаривая с участниками и очевидцами трагедий и катастроф, не увлекаться подробностями несчастий и преступлений.
Поскольку общество не в силах устранить экстремальные ситуации, опыт людей, переживших нечто, выходящее за пределы обычных человеческих переживаний, представляет некоторую ценность для других людей. С другой стороны, общество должно осознать трагедию случившегося, сделать шаг навстречу пострадавшим.
Сложность контакта с людьми, побывавшими в экстремальной ситуа¬ции, необычайна. Чтобы сделать этот диалог результативным, журналисту надо учитывать и особенности психики собеседников, и смену их психоло¬гических состояний.
Человеку, испытавшему стрессовое состояние, хочется почувствовать эмоциональную волну, исходящую от другого его, искренний интерес. Мно¬гие из тех, кто побывал в экстремальной ситуации, неохотно идут на контак¬ты, потому что все еще погружены в кошмар пережитого.