Язык и культура

На современном этапе развития науки все очевиднее становится необходимость комплексного изучения языковых и социокультурных процессов в их функцио-нальном взаимодействии в ходе исторического развития общества. Целесооб-разность подобного подхода обусловлена, в частности, невозможностью рас-смотрения целого ряда важнейших языковых явлений в отрыве от условий функционирования общества, развития его культуры. Соответственно учет язы-кового контекста имеет большое значение для адекватного освещения вопросов, находящихся в поле зрения таких смежных научных дисциплин, как культуро-логия, социология, история и т.д.

Изучение вопроса о соотношении феноменов «язык» и «культура» во многом затруднено отсутствием четкого и непротиворечивого определения понятия «культура», разработанного понятийно-терминологического аппарата. Специа-листы насчитали не менее 600 определений культуры, однако разброс в интер-претации объема понятия «культура» в них настолько велик, что некультуроло-гу весьма непросто сориентироваться в этом море дефиниций, в силу чего за-частую ему приходится в конечном итоге довольствоваться обыденным пред-ставлением о культуре. Не вдаваясь в детали этих определений, отметим, что культура в них нередко отождествляется либо со всей совокупностью духовных и материальных ценностей, созданных человеком, и т.п. Соответственно варьи-руется и представления о роли языка в культурном процессе (ср.: часть/ эле-мент/ инструмент/ форма и пр. культуры). В целом диапазон оценок включает либо полное растворение языка в культуре (причем языку нередко неправомер-но приписывается лишь сугубо инструментальная роль), либо, напротив, отри-цание прямой взаимосвязи обоих феноменов. Не можем не заметить, что веду-щиеся по этому поводу дискуссии зачастую носят схоластический характер.

Из широкого круга вопросов, охватываемых проблемой «Язык и культура», наиболее разработанными в настоящее время являются лишь некоторые аспек-ты, касающиеся, например, роли языка в художественном творчестве, а также «отражательной» или «познавательной» функции языка. В последнем случае исследователи обычно оперируют расширительным пониманием культуры как совокупности материальных и духовных ценностей, созданных человеком. Причем язык рассматривается как своего рода «слепок» того или иного куль-турного слоя, как исторически изменчивый набор обозначений, фиксирующих культурный прогресс общества, его историческую эволюцию. Иными словами, язык фиксирует цивилизационные напластования, многие из которых являются предметом специальных этимологических разысканий.

При написании настоящей работы мы ставим перед собой задачу рассмотреть в определенном ракурсе проблему взаимодействия языка и культуры в истории этноса, отнюдь не претендуя на сколько-нибудь исчерпывающее освещение этой комплексной и многоаспектной темы. При этом особый интерес для нас представляли вопросы, существенные для понимания рада конвергентных и ди-вергентных процессов, сопровождающих формирование поли- и монокультур-ных этнических общностей.

Исходным был системно-функциональный подход к феноменам «язык» и «культура». В своем понимании феномена культуры мы руководствовались концепцией, согласно которой культура является системой духовного освоения действительности, включающей производство, хранение, распределение и по-требление духовных ценностей.

При сравнении обеих систем мы обращали особое внимание на их сущностные, т.е. субстанциональные, и функциональные параметры.

В нашем представлении оба феномена - язык и культура - являются автономны-ми, но вместе с тем тесно взаимодействующими знаковыми системами, соотне-сенными с мышлением и коммуникацией. Следует, однако, подчеркнуть не-сколько важных моментов:

 обе системы имеют комплексный характер, так как они используют не-которое множество знаковых систем;

 знаковые системы, характерные для языка, являются изофункциональ-ными, однородными. Они манифестируются в виде различных форм существования этнического языка (литературный язык, обиходно-разговорная речь и пр.), используемых как в звуковой, так и в графиче-ской реализации. В силу этого можно говорить о гомогенности языка как системы в целом;

 знаковые системы, используемые в культуре, весьма разнообразны и неоднородны, они существенно отличаются друг от друга. Так, в рабо-тах М. Кагана называются как рядоположенные (что, на наш взгляд, весьма спорно, если учесть несопоставимую значимость сравниваемых компонентов) такие «языки», как кинетический, звукоинтонационный, вербальный, звуковая сигнализация, иконический язык. Разнородность этих «языков» позволяет говорить о гетерогенности культуры как фе-номена;

 оба феномена, как уже отмечалось, тесно связаны с мышлением и ком-муникацией, однако значимость этой взаимосвязи, ее удельный вес существенно отличаются друг от друга. Так, коммуникативная функ-ция безусловно превалирует в языке, является его доминирующим функциональным назначением. В культуре, напротив, преобладает функция эстетическая, прежде всего это установка на эстетическое са-мовыражение личности, творца. В каком-то смысле автор может быть индифферентен к тому, как будет воспринято современным массовым потребителем его произведение, найдет ли оно своих почитателей ли-бо, напротив, предвосхитит будущий виток в развитии культуры и со-ответственно не будет понято современниками. Таким образом, с опре-деленной долей условности можно говорить о том , что в языке как фе-номене преобладает установка на массового адресата, в то время как в культуре более ценится элитарность, а не массовость (ср. отношение к массовой культуре, тиражирующей некоторые стереотипы на «потре-бу» публике). Справедливости ради следует, впрочем, отметить, что оппозиция «массовость-элитарность» в какой-то мере правомерна и для языка как токового. Мы имеем в виду особую престижность, эли-тарность литературного языка, изначально имевшего узкую социаль-ную базу. Так, например, в древнечешский период, по мнению ученых, всего лишь два-три процента носителей чешского языка были грамот-ными, т.е. могли в той или иной мере владеть нормой литературного идиома: это было духовенство, позже к их числу присоединились фео-далы, высшее бюргерство и т.п. Далее, культивирование литературного языка, целенаправленно осуществляемое его кодификаторами, также отражает своеобразный языковой эстетизм (языковая культура), прин-ципы которого меняются в зависимости от действующих речевых ка-нонов. Так, в эпоху чешского Возрождения намеренно культивирова-лось значительное отличие поэтического языка (как в прозе, так и в по-эзии) от языка разговорного, языка «улицы». Впоследствии на протя-жении длительного времени, во всяком случае вплоть до первой поло-вины XX в., действовало правило следования образцовой речи так на-зываемого хорошего автора. Примечательно, что по словам чешского реализма, Я. Неруда, настойчиво добивался от чешской общественной элиты, чтобы она использовала в своем непринужденном общении от-нюдь не обиходно-разговорный, а литературный язык со всеми его ат-рибутами. Практика современной языковой коммуникации убедитель-но показывает, насколько безуспешными были эти попытки: языковая эстетика все в большей степени тяготеет к разговорности, экспрессив-ности, а отнюдь не к рафинированной литературной норме. Ныне прак-тически во всех славянских языках в качестве своего рода «эталонной речи» утверждается язык средств массовой коммуникации, публици-стики. Проявлением элитарности, своего рода социальной маркирован-ности было и намеренное использование иностранного языка, скажем французского, в аристократической среде России, немецкого - в среде чешской знати и богатого мещанства. Впрочем, с течением времени использование социально маркированных идиомов стало утрачивать свою кажущуюся притягательность. Социальная база литературного языка существенно расширилась;

 как в языке, так и в культуре действует сходная коммуникативная це-почка: генератор (коммуникатор), порождающий определенный текст (причем, как справедливо отмечает П. Зима, не всякий порождаемый текст есть произведение культуры и не всякое произведение культуры воплощается с помощью языковых средств) – каналы коммуникатив-ной связи, обусловливающие как синхронную, так и диахронную трансляцию текста, - адресат/ реципиент/ коммуникант как финальный пункт коммуникативной цепочки. Несмотря на то что технические возможности современных каналов коммуникативной связи допускают использование для фиксации, хранения и передачи информации раз-личных семиотических систем, а также их комбинаций, преимущества языковой знаковой системы неоспоримы. Это обусловлено такими ее свойствами, как универсальность, способность к постоянному разви-тию, совершенствованию, стабильность (гибкая), полисемантичность (что важно для экономии языковых знаков), богатсво выразительных средств, высокая степень аналогичности в репродукции схем, что спо-собствует оперативной «расшифровке» информации, и т.п. Важно, од-нако, подчеркнуть, что при коммуникативном, осуществляемом с по-мощью языковых средств, особое значение имеет соответствие языко-вой компетенции обоих участников коммуникативного акта, предпола-гающей не только знание нормы употребляемого языкового идиома, но и умение его адекватно использовать сообразно существующему коммуникативному стандарту. В противном случае может возникнуть коммуникативный сбой, своего рода коммуникативный шок у адресата, которому предназначается информация (чаще всего это происходит при необоснованном нарушении нормы в случаях престижного, эта-лонного речевого употребления: ср. ошибки в речи дикторов радио- и телевещания, в публичных высказываниях государственных деятелей и т.п.) Иными словами, коммуникатор «кровным образом» заинтересо-ван в том, чтобы порождаемая им информация быстро, без потерь, с адекватной реакцией была воспринята адресатом. Напомним, что в культуре,