Религия

Японии выступало как главный обновитель ре-

лигиозной традиции: основоположниками всех крупнейших течений местно-

го буддизма были монахи. Но в отличии от индийских монахов, японское

монашество было тесно связано с общественно-политической системой и

государственностью, вплоть до выполнения функций полицейского надзо-

ра. Монашество даже вмешивалось в политическую жизнь страны. Для Япо-

нии была характерна прочная связь монастырей со всей системой соци-

ально-политической организации.

Следует оговорится, что описанная нами дифференциация функций раз-

личных типов религиозных деятелей в индийской и японской традициях,

разумеется, достаточно схематична. На практике нередки были случаи,

когда храмовой жрец собирал вокруг себя учеников и представал ярчай-

шим мистиком и обновителем религии например, основатель одной из пер-

вых новых религий Куродзуми-кё Мунэтада.

Важно подчеркнуть, что непосредственно с традиционной надстройкой

были связаны в одной случае жрецы, в другом - монашество, а прочие

категории религиозных деятелей не были в нее интегрированы достаточно

прочно, находились в сравнительно свободном состояние.

С особенностями же мифологического и мистического компонентов рели-

гиозной традиции этих стран, не разделявших, по сути, творца и творе-

ние связана еще одна весьма важная черта. В синтонизме нет сказания о

сотворение человека, ибо между человеком и ками нет существенной раз-

ницы, каждый род имеет своим предком ками. Предполагается, что при

определенных обстоятельствах любой может превратиться в ками после

смерти. Например, как живой ками рассматривался и император.

Непроходимой грани между человеком и сверхъестественным началом не

было и в японском буддизме, большинство сект которого исходило от

отождествления всех живых существ, всех вещей с космическим Буддой.

Монахи-саньясины находились за бортом кастовой системы и соот-

ветсвенно считались ритуально нечистыми. Однако, обладая высшим рели-

гиозным знанием, они в сознании масс наделялись возможностью полного

контроля над материальной природой. Вера в магические чары религиоз-

ного наставника-саньясина (сиддхи) соединяла в одном и том же лице

мифомагизм и мистицизм. Сверхъестественные способности не даровались

автоматически ни правом рождения, ни милостью божества, они по логике

индусского мистицизма создавались ценой индивидуальных усилий под ру-

ководством наставника. Впрочем, наставник в некоторых течениях мог

наделить ученика магическими способностями, волевым актом передать их

ему.

Еще одной чертой, выводимой опять же из заложенных в мифе и мисти-

цизме архаических представлений о нерасчлененности бытия и свойствен-

ной обеим религиозным традициям, было тесное вплетение религиозного

начала в повседневную жизнь. Само по себе переплетение бытового и хо-

зяйственного имело ряд аспектов. В условиях индуисского общества оно

реализовывалось прежде всего через понятие "дхарма" - детальную рег-

ламентацию всех сторон жизни и обязанностей человека, вытекавшую из

его кастовой принадлежности и имевшую религиозное обоснование. Сак-

ральное значение придавалось мельчайшим подробностям принятия пищи,

личных отношений и т.п., религиозными обрядами сопровождалось вступ-

ление человека в каждый новый этап жизни. В сравнительно смягченном

по сравнению с индуизмом виде, но все же достаточно ярко выраженно

была развита бытовая обрядность и в синто.

Однако наиболее существенным, глубинным, моментом в переплетении

мирского и сакрального была потусторонняя ориентация религиозного

комплекса, свойственная сознанию мирян в обеих традициях. В отличие

от христианства, ориентирующего верующего на восприятие земного бытия

как бренного, как прелюдию к вечной жизни, индуистское и японское ре-

лигиозное мировоззрение в его обыденном варианте, было сосредоточено

на идее преходящей, но все же ценности того мира, в который человек

вновь и вновь возращается в результате перерождений.

Нереальный, потусторонний мир как бы пронизовал собой мир посюсто-

ронний, и задача верующего состояла не в пренебрежении к бытию, а в

умении наладить с ним гармонические отношения, увидеть свое сакрально

обусловленное место в нем, следовать его законам, аналогичным законам

космического порядка. Близость божества, ками и духов дала каждой из

религиозных традиций сильный стимул к установкам на наслаждение дара-

ми мира, в котором естественной переплетается с неестественным.

В сознании широких масс мирян процветало чисто мифологическое, конт-

рактное отношение к культу: ублаженное божество обязано было вознаг-

радить своего приверженца вполне реальными благами. Божества - даро-

ватели богатства, плодородия и удачи - важнейшие персонажи пантеона

религиозных систем Индии и Японии.

Итак, чертами, сближающими религиозные традиции Индии и Японии, были

устойчивое сохранение мифологического восприятия и развитость генети-

чески преемственных по отношению к нему форм мистицизма. Как их

следствие в религиозных системах превалировали недуализм мирского и

сакрального, материального и духовного, бога и человека, выражающийся

в частности, в признании божественного, полубожественного статуса или

прямой связи со сверхъестественным началом за определенными категори-

ями религиозных деятелей. Вот с таким, довольно отличавшимся от сред-

невекового христианского, религиозным "багажом" подошли Индия и Япо-

ния к контакту с западным миром.