Партизанское движение Брянщины в годы ВОВ

являются германской хозяйственной территорией. Земля, весь живой и мёртвый инвентарь являются собственностью германского государства.

Уже с первых дней войны фашистские правители обещали своим офицерам и солдатам раздать землю, отнятую у русских крестьян, а самих крестьян сделать рабами в имениях гитлеровских господ. Германский министр продовольствия и сельского хозяйства Гельберт фон Бакке по этому поводу заявил: «На всём восточном пространстве только немцы имеют право быть владельцами крупных поместий. Страна, населённая чуждой расой, должна быть страной рабов, сельскохозяйственных слуг и промышленных работников». Эти указания оккупанты неукоснительно проводили в жизнь

В конце октября 1941 г., собрав население рабочего посёлка Навля, фашисты демонстративно удалили с собрания всех женщин, как неполноправных граждан, при этом заявив: «Большевистские порядки для всех кончились, руководители ваши уничтожены и с советской властью покончено раз и навсегда». Они огласили программу «нового порядка», где говорилось: «школы и клубы закрываются, работать будет только одна семилетка, с программой обучения, существовавшей до 1917 г. Колхозы распускаются, на земле восстанавливаются помещики, но не русские, а немецкие».

Пытаясь превратить советский народ в рабов немецких помещиков и капиталистов, гитлеровцы творили по отношению к крестьянам дикий произвол и насилие. Трудящиеся были лишены самых элементарных человеческих прав. Оккупанты могли в любое время без суда и следствия убить, повесить, расстрелять советского человека; лишить его имущества, которое он имел; отправить в рабство в Германию и т. д. Поэтому нацисты и не думали заботиться о мирных жителях оккупированных районов - обеспечивать их продовольствием, одеждой, обувью, оказывать им медицинскую помощь

О том, как относиться к населению, в меморандуме министерства по делам оккупированных восточных областей от 19 августа 1942 г. говорилось: «Славяне должны работать на нас. Они могут умереть, поскольку они нам не нужны. Они не должны иметь возможность пользоваться немецким общественным медицинским обслуживанием. Достаточно, если они будут уметь считать до 100. Тем более полезными они будут для нас. Что касается продовольствия, то они получат только то, что совершенно необходимо. Мы господа. Мы стоим на первом месте».

О том, как относиться к населению, в меморандуме министерства по делам оккупированных восточных областей от 19 августа 1942 г. говорилось: «Славяне должны работать на нас. Они могут умереть, поскольку они нам не нужны. Они не должны иметь возможность пользоваться немецким общественным медицинским обслуживанием. Достаточно, если они будут уметь считать до 100. Тем более полезными они О том, как относиться к населению, в меморандуме министерства по делам оккупированных восточных областей от 19 августа 1942 г. говорилось: «Славяне должны работать на нас. Они могут умереть, поскольку они нам не нужны. Они не должны иметь возможность пользоваться немецким общественным медицинским обслуживанием. Достаточно, если они будут уметь считать до 100. Тем более полезными они Комендатурами повсеместно издавались приказы, и распоряжения о принудительном привлечении городского населения к работе на оккупантов. В Брянске и в других городах и районных центрах жители получали назначения на работу через биржу труда. Переход на другую работу без согласия биржи труда, а также уход с работы, категорически воспрещался. Рабочий день длился по 12-16 часов, выходных дней для работающих не предусматривалось. За невыход на работу людей лишали продовольственного пайка, подвергали денежным штрафам, арестам, расстреливали как саботажников.

Обеспечение продовольствием жителей городов и военнопленных было очень плохое. Это соответствовало гитлеровским планам. В одной из инструкций от 2 мая 1941 г., где речь шла об изъятии для вермахта продовольствия на оккупированных советских территориях, говорилось: «Несомненно... десятки миллионов людей погибнут от голода, если мы изымем из этой страны то, что нам необходимо». В ноябре 1941 г. один из фашистских главарей - Геринг - заявил итальянскому министру иностранных дел: «В этом году в России умрёт от голода от 20 до 30 миллионов человек. Может быть, даже хорошо, что так произойдёт, ведь некоторые народы необходимо сокращать».

Особенно в тяжёлом положении находились рабочие и служащие оккупированных городов. Если сельское население имело кое-какие продукты из своего хозяйства, то в городах жители были обречены на полуголодное существование. Они получали незначительное количество продуктов по карточкам, которые выдавались только тем, кто прошёл регистрацию на бирже труда. Нормы выдачи для рабочих в городах Брянске, Клинцах, Новозыбкове и других районных центрах составляли 1 кг 200 граммов хлеба, 100 граммов жиров и мяса на неделю. Детям - 500 граммов хлеба, а жиры и мясо им вообще не выдавались.

Во многих случаях население и этих норм не получало. Так, приказом брянской городской управы от 3 февраля 1942 г. нетрудоспособное население и иждивенцы рабочих и служащих со снабжения были сняты до особого распоряжения, т. е. они были обречены на голодную смерть. На рынке продукты если иногда и продавались, то цены для рабочих были недоступны. Рыночные цены, как правило, устанавливала городская управа. Так, в Брянске на базаре один пуд хлеба стоил 1 000-1 200 рублей, 1 кг сала - 1 000-1 200 рублей, 1 кг сливочного масла - 1 000 рублей, один литр растительного масла - 800-900 рублей, 1 кг соли - 325 рублей, тогда как заработная плата рабочего и служащего в среднем составляла 200-300 рублей.

Гитлеровцы стремились не только вывезти из нашей страны сырьё и продовольствие для обеспечения Германии, но и отправить значительную часть советских людей на каторжные работы.

Понеся огромные потери на фронте, гитлеровцы вынуждены были провести несколько тотальных мобилизаций. Это привело к тому, что в промышленности и сельском хозяйстве Германии недоставало рабочих рук.

В распоряжении начальника военного управления хозяйственного штаба «Восток» Рахнера от 26 января 1942 г. говорилось: «Надежды, которые рейхсмаршал возлагает на аппарат по использованию рабочей силы, должны быть, во что бы то ни стало оправданы. Задачей хозяйственной администрации и аппарата по использованию рабочей силы на Востоке является заполнение в ближайшие месяцы бреши в хозяйстве, возникшей в связи с уходом в армию всех лиц младших призывных возрастов, посредством широкой вербовки русской рабочей силы. Это является решающим для войны и поэтому должно быть выполнено. Если число добровольцев не оправдает ожиданий, то согласно приказу при вербовке следует применять самые строгие меры, используя все имеющиеся средства».

Выполняя это распоряжение, гитлеровцы для мобилизации советских людей на каторжные работы в Германию в городах и сёлах создавали так называемые «вербовочные» пункты. Фашистские пропагандисты за труд в Германии обещали «добровольцам» продовольствие, квартиры, хорошую зарплату, а особенно отличившимся - добавку в виде табака и напитков. Но добровольцев оказалось слишком мало. Поэтому нацисты обязывали старост под угрозой расстрела насильно отправлять молодёжь в Германию. Для каждого населённого пункта была установлена соответствующая квота «поставок» работоспособного населения.

Если в первый год оккупации гитлеровцы стремились отбирать для угона в Германию лишь физически наиболее здоровых и выносливых людей в возрасте от 15 до 45 лет, то с конца 1942 г. они стали проводить так называемую «тотальную» мобилизацию, когда в рабство угонялись люди, возраст которых колебался от 12 до 60 лет.

Отправка русского населения и осенью, и зимой производилась в открытых и не отапливаемых товарных вагонах. Это приводило к тому, что тысячи людей погибали в дороге. Не скрывали этого и сами нацисты. В докладе министериальдиректора Мансфельда от 20 февраля 1942 г. указывалось: «Бессмысленно перевозить эту рабочую силу в открытых или не отопленных товарных вагонах, так как по прибытии на место назначения приходится выгружать трупы».

«Завербованные» советские граждане содержались в нечеловеческих условиях. На совещании 7 ноября 1941 г. Геринг указывал, что «использование рабочих и обращение с ними должно быть на практике таким же, как и по отношению к русским военнопленным». В результате гражданское население содержалось преимущественно в общих лагерях, ограждённых колючей проволокой, на работу водили под конвоем, люди были лишены имён, каждый имел номер.

О каторжных условиях труда советских людей в Германии говорят многие документы. У убитого на советско-германском фронте солдата Вильгельма Бока было найдено письмо от матери. В нём говорилось: «Много русских женщин и девушек работают на фабриках. Их заставляют работать по 14 и более часов в сутки. Заработной платы они, конечно, никакой не получают. На работу и с работы они ходят под конвоем. Русские настолько переутомлены, что буквально валятся с ног. Им часто попадает от охраны плетьми. Но жаловаться на побои и скверную пищу, они не имеют права. Моя соседка на днях приобрела себе работницу. Она внесла в кассу деньги, и ей предоставили возможность выбрать по вкусу любую из только что пригнанных сюда женщин из России».

Узнав правду о «райской жизни», советские люди под всякими предлогами уклонялись от угона в Германию. В первых числах января 1943 г. недалеко от села Радогощь Комаричского района немцы оставили в лагере на ночь 80 девушек, насильственно мобилизованных в Германию. К утру, они все разбежались. Литижской волости этого района было дано задание отправить в Германию 100 человек из молодёжи. Но задание не было выполнено.

Чтобы не попасть на каторжную работу к фашистам, юноши и девушки нередко вступали в фиктивные браки, различными путями добывали справки медицинских учреждений о всевозможных