Первооткрыватели российской истории

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

МВД РОССИИ

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

ПО ИСТОРИИ

на тему:

«Первооткрыватели российской истории»

Подготовил слушатель:

ФП ФЭК курс I

группа 414

Ежова А.А.

Проверил рецензент:

______________________

______________________

2002г.

стория в некотором смысле есть священная книга наро-дов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности: скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего.

Н.М. Карамзин

(1766-1826)

«История государства Российского»

Обращение Карамзина к истории, во многом обусловленное индивиду-альным дарованием писателя, конкретными особенностями его идейно-эстетического развития, было в то же время выражением той общей закономер-ности, которая обнаруживала себя в XVIII и в начале XIX века. Именно просве-тители, несмотря на идеалистическое понимание истории, нанесли сокруши-тельный удар по существовавшим религиозным историческим концепциям, вы-двинули идею единства исторического процесса и, главное, идею прогресса в истории. Интерес к истории человечества и отдельных народов с каждым деся-тилетием века приобретал все больший размах, становился все более устойчи-вым.

В России, начиная с Ломоносова, быстро складывалась отечественная ис-ториография. Выходили труды по истории России Татищева, Щербатова, Бол-тина. Публиковались различные источники, началось изучение летописей, вы-ходили сборники официальных документов. Проявляли интерес к русской ис-тории многие писатели и, в частности, просветители — Новиков, Княжнин, Ра-дищев. Несомненно, национальная историография имела значение для Карам-зина, он знал труды своих предшественников, опирался на них в «Истории го-сударства Российского».

Своеобразие «Истории государства Российского» Карамзина и обуслов-ливалось временем ее написания, временем выработки нового исторического мышления, пониманием национальной самобытности русской истории на всем ее протяжении, характером самих событий и тех испытаний, которые выпадали на долю русской нации на протяжении многих веков. Огромную роль играли политические убеждения Карамзина, нацеливавшие его внимание именно на историю русского государства, и эстетические, взгляды писателя, определив-шие новое понимание поэзии прошлого, выработку особой художественной структуры сочинения.

Работа над «Историей» длилась более двух десятилетий - с 1804 по 1826 год. Карамзин, как видим, включался в общеевропейский «штурм» ис-тории одновременно с предшественниками французской школы ро-мантической историографии.

В «Истории государства Российского» нет не только любовных, но вооб-ще вымышленных сюжетов. Автор не привносит сюжет в свое сочинение, но извлекает его из истории, из реальных исторических событий и ситуаций — ге-рои действуют в заданных историей обстоятельствах. Только подлинный, а не вымышленный сюжет приближает писателя к «истине», скрытой «завесой вре-мени».

Заданный же историей сюжет раскрывает человека в его широких связях с общей жизнью страны, государства, нации. Так строятся характеры известных исторических деятелей. Жизнь Ивана Грозного открывала бездну возможностей для построения любовного сюжета — у царя было семь жен и бессчетное число тех, кто оказался жертвами его «бесстыдного любострастия». Но Карамзин ис-ходил из общественных условий, которые определяли и характер царя, и его поступки, и «эпохи мучительства», потрясавшие всю Россию. Историческая си-туация, создавшая возможность захвата власти Борисом Годуновым, оказала решающее влияние на его политику, на его отношение к народу, обусловила его преступление и нравственные страдания. Так не только история становилась материалом для литературы, но и литература оказывалась средством художест-венного познания истории.

Известно, с какой тщательностью изучал Карамзин русские летописи. Поначалу, видимо, они его интересовали как бесценный исторический источ-ник. Но в процессе работы открылись ему в ином качестве - как крупное явле-ние древнерусской литературы. Карамзин - историк использовал факты летопи-си, подвергая их критике, проверке, объяснению и комментированию. Карам-зин - художник осваивал эстетические принципы летописи, воспринимая ее как национальный русский тип рассказа о прошлом, как особую художественную систему, запечатлевшую русский взгляд на исторические события исторических деятелей, на судьбу России.

Именно летопись отвергала вымысел. Летописцы разных веков всегда подчеркивали, что они имеют дело с былью, с реальной действительностью. Даже легенды воспринимались как подлинная жизнь. Художественность лето-писи определялась не вымыслом, а раскрытием поэзии действительного мира. Огромную роль в творчестве летописца играли факты, события, исторические лица. Отбирались важнейшие, значительные события, причем эта важность обусловливалась их способностью выражать главную тему. В течение семи столетий шел сложный, исполненный трагических противоречий процесс еди-нения русских земель, преодоления гибельной феодальной, удельной раздроб-ленности, бушевала, не затихая, борьба за создание единого русского государ-ства. И летописцы запечатлели эту кардинальную особенность (сторону) жизни складывающейся нации. Содержание этой жизни и было критерием оценки важности, масштабности, общенациональной значимости отбираемых фактов, событий и их участников — исторических лиц, своей патриотической деятель-ностью оказавших услугу отечеству.

Найденные в летописи принципы художественного раскрытии мира про-шлого были усвоены Карамзиным. Они позволяли ему опираться в своем сочи-нении на национальную традицию. Единство темы и сюжета особенно привле-кало писателя, потому что тем самым как бы подтверждалась его идея о благо-детельной роли самодержавия. Летописная генеральная идея оправдывала и его сосредоточенность именно на истории русского государства, что и получило выражение в заглавии сочинения. Но исследование истории с помощью летописей привело к открытию иной истины, смысл которой был в том, что стремле-ние к единству, будучи закономерностью развития, выражало коренную осо-бенность русского национального самосознания. «Истина» обращала внимание писателя на участие народа в важнейших общенациональных событиях, застав-ляла задумываться о роли народа в истории, оценивать активность нации в соз-дании своей государственности.

Сама «История» помогает понять, что действительно Карамзин посте-пенно убеждался в «циническом политическом расчете» государственной вла-сти, но убеждался не так-то быстро и просто. В ходе работы писатель все более сталкивался с примерами цинизма и политического расчета и великих князей, и царей московских — и, верный «истине», он показывал и этот цинизм, и «не-сытство» князей и государей, и их постоянное, а порой и преступное пренебре-жение национальными интересами. Так, в «Истории» сталкивались, приходили в противоречие два начала понимания государственности: одно — идущее от заданной идеи о мессианской роли самодержавия, другое— открытое в летопи-сях. Заглавие сочинения оставалось, но смысл понимания государства изменял-ся.

Изучение истории и летописей помогло писателю видеть в народе ин-стинктивное созидательное начало, которое с особой наглядностью проявля-лось в годины тяжелых испытаний, выпадавших на долю отечества. Случалось, что народ, брошенный князьями, сам находил выход из катастрофических по-ложений, проявляя находчивость, силу, отвагу в преодолении бедствий. «Исто-рия» запечатлела множество таких проявлений народной инициативы. Так, на-пример, в пятом томе, описывая события во время пожара в Москве в 1445 году (князь Василий Темный был в плену, все бояре и приближенные князя убежали, «предав народ отчаянию в жертву»), Карамзин подробно рассказывает о делах простого народа, брошенного на произвол: «Чернь в шумном совете положила укрепить город: избрали властителей, запретили бегство, ослушников наказы-вали и вязали, починили городские ворота и стены, начали строить жилища. Одним словом, народ сам собою восстановил и порядок из безначалия, и Моск-ву из пепла».

Летопись, как мы видели, была для Карамзина не только источником фактов — она открывала и отношение к ним современника их— летописца. По-тому важнейшим принципом «Истории» и стало стремление ее автора «смот-реть в тусклое зеркало древней летописи», следуя за ней в изложении и оценке событий, не украшая вымыслом или произвольной догадкой свой рассказ. По-стижение точки зрения летописца, его «простодушия» и суда над современни-ками, в которых запечатлелся «дух времени», было задачей Карамзина-художника. Карамзин-историк выступал с комментарием этой летописной кон-цепции (особенно в первых томах). Но взаимоотношение между «летописным», художественным и аналитическим методом повествования не вылилось в еди-ную систему, и в разных томах оно проявлялось по-разному. В четвертом, на-пример, томе, рассказывавшем об эпохе татаро-монгольского нашествия, тор-жествует летописное начало. Патриотическое чувство летописца определяло эмоциональные краски карамзинского рассказа.

При описании эпохи централизованного государства писатель остро осознает противоречие между отношением летописца к событиям, к монарху и своей позицией. То, что летописцу кажется злом, Карамзину, верному монар-хической концепции, кажется, с учетом исторической перспективы, благом. В рассказе об Иване III — этом, по его словам, «колоссе России», монархе, су-мевшем разгадать