Конфликты

План:

Общая характеристика конфликтов в России

Осетино-ингушский конфликт:

октябрь-ноябрь 1992г.

Чеченский кризис.

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Многие исследователи и политические деятели считают Се¬верный Кавказ “ахиллесовой пятой” Российской Федерации. Для таких утверждений имеются определенные основания. Прежде всего этот регион России наиболее полиэтничен. Вместе с тем, здесь не только сосуществует множество этнических групп, но ситуация в этом регионе исторически обременена конфликтами. Присоеди¬нение значительной части Северного Кавказа к России в XVIII и XIX вв. основывалось на насилии. В частности, кавказская война, продолжавшаяся с 1818 по 1864 гг., сопровождалась истреблением непокорных аулов огнем и мечом. После окончания войны остатки непокорных, а их насчитывалось сотни тысяч, были высе¬лены за пределы Российской империи. Это выселение получило название махаджирства. Освободившиеся земли заселялись коло¬нистами из Центральной России, казаками, греками, армянами. В годы революции и гражданской войны на всем Кавказе были про¬ведены новые переделы.

После окончания гражданской войны была предпринята по¬пытка создания Горской республики, которая просуществовала не¬сколько месяцев и распалась из-за внутренних противоречий и конфликтов. Советская власть установила новые административ¬ные границы в регионе, ориентируясь главным образом на мне¬ния и интересы тех лидеров кавказских групп, которые были ее активными сторонниками. На том этапе пострадало больше всего кубанское, гребенское (сунженское) и терское казачество. Поли¬тика “расказачивания” касалась прежде всего этих групп, поддер¬жавших Л. Корнилова и А. Деникина.

Не прошло и нескольких десятилетий более или менее ста¬бильной обстановки в регионе, как последовали репрессии в от¬ношении народов, обвиненных в нелояльности к Советской власти во время Великой Отечественой войны. Большая часть народов, попавших в список репрессированных, были кавказскими наро¬дами: чеченцы, ингуши, балкарцы, калмыки. Репрессии и насиль¬ственные переселения 1944 г. так и остались кровоточащей раной в памяти этих народов. Они сопровождались новым переделом земель и недвижимого имущества. Возвращение этих народов на родную землю и реабилитация их именно как народов вновь обо¬стрили ситуацию в ряде республик Северного Кавказа. Точнее го¬воря, причиной обострения было не само возвращение, а требова¬ние к тем, кто за эти полвека обустроился на территории, отчуж¬денной от выселенных народов, поступиться своими интересами в пользу возвратившихся семей и нежелание их выполнить это тре¬бование.

В условиях демократизации конца 80-х — начала 90-х годов вдруг дали о себе знать все наболевшие проблемы: с одной сторо¬ны, возникли общекавказские антироссийские настроения, наи¬более четко представленные в дудаевском политическом режиме и в позициях радикалов в составе Конфедерации горских наро¬дов, с другой стороны, обострились внутрикавказские конфлик¬ты. К концу 1992 г. самым острым оказался осетино-ингушский конфликт, который вылился во вспышку восьмидневной межэт¬нической войны (с 30 октября по 6 ноября), остановленной с помощью российских войск. После этого более полутора лет (с конца 1994 г.) продолжались военные действия в связи с чечен¬ским кризисом, остановленные в августе 1996 г. усилиями генерала А. Лебедя, действовавшего в качестве Секрета¬ря Совета Безопасности и представителя Президента Российской Федерации в Чеченской республике.

Если рассматривать события на Северном Кавказе в хроноло¬гическом плане, то следует признать, что наиболее обострилась ситуация в регионе в 1992 г. Ее развитие во многом определялось повсеместным движением в поддержку независимости Абхазии от Грузии. В Конфедерации горских народов, несколько позже преобразованной в Конфедерацию народов Северного Кавказа, вопрос о распаде Грузии считался уже решенным. КГН занима¬лась мобилизацией молодежи во всех республиках региона, вклю¬чая Краснодарский край, Ставрополье и Ростовскую область. Чеченцы, кабардинцы, лезгины, а также казаки сформировали боевые подразделения для участия в грузино-абхазской войне. Конфедерация занималась и поставками вооружений. Президент Конфедерации М. Шанибов решил подать личный пример и от¬правился в район конфликта вместе со своим сыном.

В тот же период наблюдался пик настроений в пользу незави¬симости и суверенитета: в Краснодарском крае поднялась волна требований за восстановление Шапсугского района, упразднен¬ного в 1945 г.; в Адыгее обострились отношения между коренным населением и казачеством; в Карачаево-Черкессии был поставлен вопрос о создании двух республик вместо одной; та же ситуация сложилась и в соседней Кабардино-Балкарии. В районе западно¬го Кавказа съездами народов было провозглашено несколько но¬вых республик — Карачай, Зеленчукско-Урупская казачья рес¬публика, Республика Балкария, Кабардинская республика. Наряду с Конфедерацией горских народов все большее влияние приобретало движение “Адыгэ-Хасэ”, предлагавшее найти орга¬низационные формы объединения всех народов адыгской груп¬пы, включая абхазов, адыгейцев, абазинцев, черкесов, кабар¬динцев. Само собой разумеется, что такого рода объединение предполагало новые переделы границ. Многие депутаты Вер¬ховного Совета РФ рассматривали такую возможность в качест¬ве вполне реальной, используя прежде всего тот аргумент, что сложившиеся в этом регионе границы — наследие тоталитаризма и сталинизма.

Особая опасность для целостности России проистекала из того обстоятельства, что некоторые российские политики не только не замечали назревавшей опасности, но и содействовали развитию событий именно в этом направлении. Причем руководствова¬лись они разными соображениями. Одни видели в лозунгах суверенизации продолжение демократических процессов, другие исходили из известного правила политической игры: “чем хуже, тем лучше”. И как бы само собой подразумевалось, что следует поощрять национальные конфликты ради получения дополни¬тельных аргументов в подтверждение тезиса о несостоятельности политического курса, проводимого правительством Ельцина-Гайдара. Во всяком случае, поощрение абхазского сепаратизма со стороны определенных гражданских и военных кругов в значи¬тельной мере можно объяснить именно этими соображениями. Третьи, вроде лидера ЛДПР В. Жириновского, просто использо¬вали ситуацию в целях повышения популярности, не пренебрегая возможностью заручиться поддержкой Д. Дудаева или 3. Гамса¬хурдиа несмотря на свои великорусские амбиции. Четвертые не желали упустить случая получить что-то от той “золотой жилы”, которая открывалась в связи с формированием рынка оружия. Все эти мотивы и обстоятельства делали превращение огромной территории Северного Кавказа в зону военных действий вполне реальным.

Нарастание напряженности во всем регионе продолжалось вплоть до начала 1993 г., т.е. до эпизода осетино-ингушской этнической войны, вспыхнувшей между двумя соседними народами. Прекращение противостояния между президентскими структутрами и Верховным Советом и принятие вслед за этим Конституции Российской Федерации на референдуме 12 декабря 1993 г. стали, несомненно, мощными факторами, стабилизирующими ситуацию не только в стране в целом, но и в этом регионе. Вместе с тем расстрел Верховного Совета не усилил легитимности государст¬венной власти. В нравственно-психологическом отношении пози¬ции Президента РФ в этом регионе оставались весьма шаткими. Более того, именно на Северном Кавказе престиж Б. Ельцина в тот период был очень низким. Образ его связывался не с лучши¬ми, а с худшими качествами русского бюрократа: неуравновешен¬ностью, необязательностью, вздорностью и стремлением к произ¬волу, словом, его облик ассоциировался с весьма низкими показа¬телями уровня общей культуры.

С 1992 г. перед руководителями северокавказских республик, равно как и перед лидерами национальных и общекавказских дви¬жений, возникла дилемма: либо поддерживать сепаратистские настроения и таким образом признать Чечню, возглавлявшую¬ся Д. Дудаевым, в качестве лидера северокавказского региона, либо отказаться от крайностей сепаратизма и поддержать идею целостности российской государственности, и, соответственно, умерить свои притязания в адрес Центра, смириться с тем рос¬сийским президентом, который есть. Первый выбор означал бы возобновление Кавказской войны в совершенно иных по сравне¬нию с XIX в. исторических, экономических и политических усло¬виях. И новые и старые руководители региона не стремились к этому. В Конфедерации народов Северного Кавказа какое-то вре¬мя еще проявлялись антироссийские настроения, но и в ней вскоре был осознан смысл указанной альтернативы. По сути дела отход М. Шанибова от руководства Конфедерацией (это произошло по¬степенно в течение 1993 г.) означал ее отказ от притязаний на общекавказское представительство и на конфронтацию народных движений с властными структурами в регионе. В пользу пророс-сийской альтернативы сыграл и факт демонстративного сближе¬ния Д. Дудаева и 3. Гамсахурдиа. Последний к тому времени уже зарекомендовал себя в качестве крайнего шовиниста. Его судьба не вызывала сочувствия ни у руководителей республик, ни в мас¬совом сознании населения. Союз этих двух политиков как бы про¬яснил суть антироссийских амбиций дудаевской оппозиции: она насаждала этнократическую диктатуру в противовес российскому доминированию.

Ситуация на Северном Кавказе радикально изменилась к началу 1993 г. Теоретически варианты развития региона проясни¬лись. Республиканские руководители А. Галазов, А. Джаримов, В. Коков, М. Магомедов, В. Хубиев сделали твердый выбор в пользу российской государственности. Чечне предстояло одной испить горькую чашу испытаний в борьбе за равноправие с Россией. Насилие, совершенное над Домом Советов в октябрьские дни 1993 г.,