Пантеизм Николая Кузанского

Родоначальником ренессансного платонизма был крупнейший евро¬пейский мыслитель

XV в. Николай Кузанский (1401— 1464). Он родился в Германии—в местечке Куза Трир-ской епархии, в семье зажиточного крестьянина-рыбопромышленника Иоганна Кребса. Свое первоначальное образование он получил в Девентере в школе «братьев общей жизни». Это формально светское, но по характе¬ру своему близкое к монашеству сообщество, возникшее на основе религиозного движения «нового благочестия» в Нидерландах во второй половине XIV в., ставило своей целью нравственное преобразование общества пу¬тем воспитания глу-боко личной религиозности. Господ¬ствующей внешней обрядности и хитросплетениям схо¬ластической теологии «братья» противопоставляли стремление к совершенствованию путем «подражания Христу», его земным поступкам и человеческим добро¬детелям. Мистицизм «братьев общей жизни» способ¬ствовал отчуждению будущего философа от «рациона¬лизма» схоластического богословия. В дальнейшем он продолжил образование в Гейдельбергском и Падуанском университетах, где стал доктором канонического права, а позднее—в Кельнском университете, где зна¬чительным влиянием пользовались следовавшие неопла¬тонической традиции средневековья сторонники Альбер¬та Великого. Необычайно одаренный, предан-ный церкви и энергичный священник делает успешную церковную карьеру, много сил уде-ляя попыткам реформирования церковных нравов и учреждений, и становится (в 1448г.) кардиналом. Его многообразная церковно-политическая деятельность была направлена к по-пыткам восстанов¬ления единства и авторитета католицизма, достижению мира и согласия вероисповеданий; он принимает участие в посольстве в Константинополь с целью добиться уча¬стия православной церкви в Феррарско-Флорентийском соборе, ведет переговоры с гуси-тами, выдвигает планы имперских реформ, борется с развращенностью духовен¬ства. Благо-даря покровительству пап (особенно папы-гуманиста Пия II) Николай Кузанский играл вы-даю¬щуюся роль в церковно-политической жизни Европы своего времени, вместе с тем уде-ляя большое внимание ученым занятиям. Им оставлено обширное литератур¬ное наследие, включающее научные трактаты и пропо¬веди, сочинения по философии, богословию, по цер-ковно-политическим вопросам и объединяемое единой си¬стемой религиозно-философских воззрений .

Философия Николая Кузанского тесно связана с традицией средневекового неоплатониз-ма начиная с «Ареопагитик» (творений, приписывавшихся по церков¬ной традиции ученику ап. Павла Дионисию Ареопагиту) и включая тяготеющий к неоплатоническому пантеизму труд Иоанна Скота Эриугены «О разделении природы», сочинения средневековых

пантеистов платоников Шартрской школы (XII в.), Давида Динанского (нач. XIII в.). Осо-бенно велико воздействие на него немецкой пантеи¬стической мистики Мейстера Эккарта.

Характерен при этом разрыв Николая Кузанского с ортодоксальной традицией средневе-кового схоласти¬ческого богословия. Ему глубоко чужды попытки созда¬ния «рационалисти-ческих» систем, он отвергает не только авторитет Аристотеля и его средневековых тол¬кователей, но сам метод схоластического «познания» бога и мира. Отход от схоластики обу-словлен не только воздействием мистических течений прошлого, но и гу¬манистическими связями и симпатиями Кузанца.

Связи эти не исчерпывались личным знакомством и дружбой Николая Кузанского с гума-нистами Энеем-Сильвием Пикколомини (впоследствии папой Пием II), с Лоренцо Валлой, Амброджо Траверсари и другими. Их увлеченность античным культурным наследием не ос-талась без воздействия на духовный мир Кузанца. Известно, что он включился в гуманисти-ческую «охоту» за древними рукописями и открыл в одном из немецких монастырей 12 не-известных комедий Плавта, привозил рукописи и из Константинополя. Но. собственно фило¬логические занятия играли для него роль подсобную. Филологическая культура гуманизма сказалась в том, что кардинал из Кузы изучил греческий язык и обра¬тился к подлинным па-мятникам античной философии (известно, что он читал в оригинале Платона и Прокла), а имевшие прочную средневековую традицию «Ареопагитики» предпочитал читать в новом латинском пере¬воде, сделанном для него его другом гуманистом Амб¬роджо Траверсари.

С гуманизмом его связывает об¬ращение к диалогической форме в ряде важных его сочине-ний (цикл диалогов, объединяемых участием в них «Простеца»). Само обращение в этих диалогах к образу «неученого», «простака», которому открыты глубочайшие истины фило-софии, имело полемический, антисхоластический характер и несомненно связано с гумани-стической полемикой против «профессиональной» философии университетов. Правда, стиль его латинских сочинений далек от легкости и изящества творений итальянских гуманистов, но объясняется это не столько верностью средневековой латыни, сколько глубиной и слож-ностью того философского содержания, для кото¬рого гуманистическая литература еще не нашла соот¬ветствующей формы. С гуманистами связывают Николая Кузанского и общность научных интересов, углублен¬ное внимание к проблемам астрономии, космографии, матема-тики,—при этом речь идет не о «литературном», «филологическом» движении в гуманизме, а о гумани¬стах-ученых, таких, как его друг и соученик Паоло Тосканелли. Естественнонауч-ные и математические интересы Николая Кузанского ближе к новой науке итальянского Кватроченто, чем к схоластичес¬кой науке средневековья.

Центральной проблемой философии Николая Кузанского является про¬блема соотношения бога и мира. Но его теоцентризм представляет собой явление новое и совершенно чуждое всей традиции средневекового католического богосло¬вия. «Рациональному» обоснованию теологических ис¬тин в духе «сводов» Фомы Аквинского, самоуверенному схоластическому «знанию» о боге и мире Николай Кузанский противопоставляет концепцию «ученого незна¬ния», давшего имя его первому и важнейшему философ¬скому труду. "Ученое незнание не есть отказ от познания мира и даже бога, это не уход на позиции скептицизма. Речь идет о невозможности выразить полноту познания в терминах схоластической формальной логики, о слож¬ности и противоречивости самого процесса познания. Философ должен исходить в постановке и решении проблемы мира и бога именно из своего «незнания», из несоизмери-мости объекта познания и прилагаемых к нему понятий и определений. «Ученое незнание» есть отказ от господствовавшей в богословской мысли католического средневековья «по¬ложительной» теологии. Единственно возможным спосо¬бом постижения бога объявляется так называемое апофатическое или отрицательное богословие. Само по себе перечисление божественных атрибутов оказывает¬ся в глазах философа несостоятельным, так как ни одно какое-либо определение, ни все они в совокупности не могут исчерпать бесконечности и ве-личия божественной природы.

Само понимание бога в философии Николая Кузанского свидетельствует не столько о ре-лигиозном, сколько философском подходе к проблеме бога и мира. Бог трактуется им как бесконечное единое начало и вместе с тем как скрытая сущность всего. В основу своего фи-лософствования Кузанец кладет такое понимание бога, которое было выработано философи-ей античного нео¬платонизма и воспринято от нее христианским богосло¬вием в творениях исевдо-Дионисия Ареопагита и его последователей.

Прежде всего это означало отход от религиозной персонификации бога и упрощенно ан-тропоморфных представлений о нем. Характерно, что, защищаясь от обвинений в еретиче-ском пантеизме, выдвинутых против него томистским богословом Иоганном Венком, Нико-лай Кузанский счел необходимым различать бога как пред¬лог религиозного почитания, культа, основывающегося на «положительных утверждениях» ортодоксальной тео¬логии, от бога как объекта философского познания, воз¬можного только с позиции ученого незнания, сохраняю¬щего »а собой «суждение истины». А в Трактате «О неином» он различает язык писания от языка философского рассуждения: «те, кто именуют троицу отцом, сыном и свя-тым духом», говорит он, «ме¬нее точно» приближаются к божественной троичности, хотя «надлежащим образом пользуются этими именами ради согласованности с писанием». Бли-же к истине ока¬зались бы те, кто «провозглашает троицу единством, ра¬венством, и связью», т. е. кто трактует ее в терминах предложенной им философии. Правда, он делает суще¬ственную оговорку: «Если бы эти термины оказались включенными в священные книги». Итак, Николай Кузанский, отвергая терминологию Священного писания, ставит проблему бога не столько как теоло¬гическую, сколько как собственно философскую пробле¬му. Речь при этом идет о соотношении конечного мира, мира конечных вещей с их бесконечной сущ-ностью, с бесконечным, безмерно великим первоначалом. Постижение бесконечного бытия в его соотношении с бытием конечным есть глубоко философская проблема. Рассматривае-мая в таком плане, она не могла быть поставлена и в решена в пределах традиционного бого-словия с его формально-логическим аппаратом и жесткими дистинкциями. Здесь необходим был иной, в сущности своей глубоко диалектический подход, и именно диалектика мира и бога составила главное содержание филосо¬фия Кузанца. Трактовка бога как бесконечного един¬ства связана у Николая Кузанского с диалектическим учением о боге как средоточии единства противопо¬ложностей и о переходе от бога к миру как процессе раскрытия этого диалектического единства, как о переходе от единства к множественности, от бесконеч¬ности к конечному.

Бог, рассматриваемый Николаем Кузанским в полном отвлечении от мира конечных ве-щей как несоиз¬меримое с ними величайшее начало бытия, получает у вето наименование аб-солютного максимума, или абсо¬люта. Бог есть единое и единственное начало: «Абсо¬лютный максимум единственен, потому что он—все, в нем—все, потому что он—высший предел». Он—максимум, так как он то, более чего не может быть, но так как он не может быть и ме-нее того, что он есть, то он может быть поименован также и минимумом, и в нем абсолют-ный