Варяг

Руднев. Сообщив о японском ультимату-ме, командир сказал: «Безусловно, мы идем на прорыв и вступим в бой с эскадрой, как бы она сильна ни была. Никаких вопро¬сов о сдаче не может быть — мы не сдадим крейсера и са¬мих себя и будем сражаться до последней возможности и до последней капли крови. Ис-полняйте каждый свои обязанности точно, спокойно, не торопясь, особенно комендоры, помня, что каждый выстрел должен нанести вред неприятелю. В случае пожара тушить его без огласки, давая мне знать».

Дружное громогласное «Ура!» было ответом на речь коман¬дира. То же самое проис-ходило и на «Корейце». На обоих кораблях больные из лазарета добровольно становились в строй, и никто из вольнонаемных — на «Варяге» музыканты Эрнест Цейх, Владимир Анто-нов, буфетчик Федор Плахотин, на «Ко¬рейце» кок Аким Криштофенко — не пожелали рас-статься со своими товарищами, хотя им предложили съехать на берег и укрыться в консуль-стве. «С благоговением вспоминаю,— писал позднее врач М. Л. Банщиков, — незабвенную картину общего громадного подъема духа. Казалось, нет преграды этим преоб¬разившимся людям».

В 11 ч 10 мин прозвучал сигнал: «Все наверх, с якоря сни¬маться». Семафором дали команду «Корейцу». Через десять минут под звуки гимна «Варяг» снялся с якоря и дал ход. «Кореец» следовал в кильватер. Команды французского, англий¬ского и итальянского ста-ционеров, построенные во фронт и стоявшие по-вахтенно на своих кораблях, отдавали дань му¬жеству русских моряков. «Мы салютовали этим героям, шед¬шим так гордо на верную смерть»,— писал потом в донесении своему адмиралу командир «Паскаля». В ответ на «Ва-ряге» играли национальные гимны тех стран, представителями кото¬рых были провожавшие его корабли. Но вот миновали италь¬янский крейсер — последний у выхода с рейда; затихла вдали мелодия русского гимна, исполнявшегося итальянцами в честь наших кораблей, лишь мерный гул машин нарушал глубокую. тишину, воцарившуюся на палубе «Варяга».

«Много врагов – много чести»,- гласит извечное изречение. Если следовать этому из-речению, то нельзя не признать, что японцы оказали русским кораблям исключительную честь. Против легкого крейсера и устарелой канонерки они выставили три тактических со-единения их Соединенного флота: 4-й боевой отряд (четыре крейсера и авизо), 9-й отряд ми-ноносцев из состава 2-й эскадры, 14-й отряд миноносцев из состава 1-й эскадры, один крей-сер («Чиода») из 6-го боевого отряда 3-й эскадры и, наконец, броненосный крейсер «Асама» из 2-го боевого отряда 2-й эскадры. Один вид этой армады должен был парализовать волю к сопротивлению. Присутствие «Асамы» делало положение русских и вовсе безнадежным. За-кованный в броню по ватерлинию, с укрытыми за броней башен и казематов орудиями и их при¬слугой, он мог почти безнаказанно расстреливать «Варяга», оставаясь для него практиче-ски неуязвимым. Он один втрое превосходил «Варяга» по мощи бортового зал¬па, а за одну минуту его орудия (если учесть их увеличенную скорострельность) обеспечивали более чем четырехкратное превосходство в массе выброшенного металла. Практически же оно стано-вилось более чем 10-кратным из-за неизбежного (вследствие выхода из строя повреждав-шихся от своей стрель¬бы и подбитых орудий) уменьшения скорострельности артилле¬рии «Варяга» в ходе боя. Как видно из табл. 3, вся эскадра в минуту выпускала с борта в 9,1 раз больше металла, чем русские корабли, а по массе взрывчатого вещества превосхо¬дила их в 36 раз. С учетом же в 1,4 раза большей разрывной силы японской взрывчатки (шимоза) это превосходство стано¬вилось более чем 50-кратным. И это, — учитывая снаряды лишь калиб-ром 75-мм и более.

Казалось, японцы предусмотрели все. Выставив в дозоре у входа в море на конце 30-мильного фарватера авизо «Чихайя» и миноносец «Касасаги», расположившись на открытом плесе за островами в 10 милях от Чемульпо и перекрыв русским кораблям возможность вы-хода из узкого фарватера, японский адмирал не сомневался в сдаче противника перед лицом абсолютно безвыходного положения.

Но «Варяг» не ответил на сигнал японского адмирала с предложением сдаться, подня-тый на «Наниве». Вместо отве¬та высоко в небе затрепетали на стеньгах и гафеле овеянные двухвековой славой белые с голубым крестом андреевские фла¬ги, которые поднимались, со-гласно Морскому уставу, «в виду неприятеля». В 11 ч 45 мин с дистанции 40—45 кабельто-вых (около 7500—8000 м) прогремели первые выстрелы «Асамы» — ближайшего к русским корабля. Через две минуты «Варяг» начинает пристрелку правым бортом. Огонь ведет стар-ший ко¬мендор Кузьма Хватков, пожелавший перед боем выписаться из лазарета несмотря на болезнь и сделанную за два дня до боя операцию. С редким мужеством и храбростью дейст-вовал он у своих орудий, ни на минуту не прекращая огонь даже после того, как вся прислуга была перебита или ранена. Один из первых японских снарядов разрушил верхний носовой мос¬тик, перебил фок-ванты и вызвал пожар в штурманской рубке. Взрывом оказалась унич-тожена дальномерная станция № 1, был убит определяющий расстояние младший штурман мичман Алексей Нирод, вышли из строя все дальномерщики станции; в числе убитых сиг-нальщиков — Гавриил Миронов. К тушению пожара в штурманской рубке приступает боц-ман Тимофей Шлыков, не раз в течение боя подававший команде пример храбрости, появ-лявшийся везде, где требовалось присутствие опытного и спокойного руководителя.

Черный столб дыма на месте взрыва позволяет японским комендорам легко коррек-тировать стрельбу. «Варяг» ведет огонь по «Асаме» бронебойными снарядами: пробив бро-ню, они взрываются внутри корабля, не вызывая такого внешнего эф¬фекта, как японские; за их попаданиями трудно следить, и результатов пока не видно. «Асама», главный противник «Ва¬ряга», превосходя его по мощи бортового залпа, ведет усилен¬ный огонь, отвлекая на се-бя внимание и, позволяя остальным кораблям почти безнаказанно расстреливать русский крейсер. Все чаще обрушиваются на «Варяг» японские снаряды. Под полубаком уже подби-то орудие № 3, выбыла из строя вся его прислуга. Тяжелораненый плутонговый командир мичман П. И. Губонин, отказавшись идти на перевязку, продолжает командовать оставши-мися орудиями. Снаряд, взорвавшийся на шканцах, в корме между шестидюймовыми ору-диями № 8 и 9, вывел их из строя, подбил одну 75-мм и две 47-мм пушки. Горит деревянный настил палубы, пламя охватывает патроны с бездымным порохом, вспыхивает деревянный вельбот № 1. Пожар очень опасен, ведь рядом элеваторы и люк руч¬ной подачи снарядов. Борьбой с огнем руководит мичман Н. И. Черниловский-Сокол — ревизор корабля, а в бою — на¬чальник палубного дивизиона. Он бесстрашно появляется в са¬мых опасных местах, ободряя команду, устраняя заминки и действуя смело и решительно. Не раз отличились при тушении пожаров фельдфебель Иван Золотов, квартирмейстер Николай Пузанов, хозяева трюмных отсеков Федор Семенов, Иван Тре¬нин, Павел Пастушок, минер Петр Козлов, коче-гар 2-й статьи Никита Оченьков и машинист 2-й статьи Михаил Иванов, кото¬рый, несмотря на ожоги, остался в палубном дивизионе и лишь после боя пошел на перевязку.

Летят за борт шестидюймовые снаряды и гильзы с заряда¬ми, мощные струи шлангов сбивают пламя. Тушить пожар на шканцах и выбрасывать горящие патроны помогают ар-тилле¬рийский квартирмейстер Василий Карасев и комендор Алек¬сандр Будко. Тут же под огнем Василий Карасев принимается исправлять повреждение в орудиях, подкачивает воз-дух в на¬катники 75-мм пушек.

Между тем японцы, пристрелявшись, обрушивают на «Варяг» всю мощь сосредото-ченного огня шести крейсеров. Их снаряды рвут небронированные борта русского крейсера, разрываются при ударе о воду, обдавая корабль фонтанами воды и градом смертоносных ос-колков. Стальной смерч носится над палубой «Варяга», поражая комендоров у открытых орудий, пронизы¬вая трубы, шлюпки и вентиляторы. Каждый попавший снаряд уничтожает все в зоне своего действия, оплавляет металл, поджигает дерево настилов, тучей раскален-ных осколков раз¬летается вокруг. До сотни впившихся в тело осколков обнару¬живают врачи у некоторых раненых, поступающих на перевязочные пункты.

Быстро, молча и сосредоточенно работают врачи — старший с фельдшером Николаем Родиным в кормовом пункте, млад¬ший — с фельдшером Виктором Какушинским — в носо-вом. Времени нет даже на расспросы. А раненых все ведут и несут. Многие в тяжелом со-стоянии находят силы дойти без помощи санитаров. «За весь бой я положительно не видел ни одного легкого случая»,— вспоминал впоследствии М. Л. Банщиков. Действительно, лишь по возвращении на рейд, когда бой кон¬чился, стали приходить на перевязку легкоране-ные. Жестокие раны приводят врачей в смятение, ибо они понимают — помощь бессильна; четверо перевязанных в лазарете умирают к концу боя. А живые торопят с перевязкой, дока-зывая, что они нуж¬ны наверху; иные забегают лишь удостовериться, что рана не слишком опасна, и, не дожидаясь перевязки, спешат обратно. Много хлопот доставляет теплая одежда на раненых, замедля¬ющая перевязки. Несмотря на большие запасы не хватает питьевой во-ды, воды для промывания ран и мытья рук. Меж¬ду тем огненные оранжево-зеленые шары разрывов продолжа¬ют полыхать в свету люков, в адскую какофонию сливаются гром вы-стрелов и грохот разрывов, через пробоины в верхней палубе хлещет сверху вода — там ту-шат пожар; из-за дыма перевязки временами приходится делать почти на ощупь. И тут же, в коридорах и в командном помещении, беспомощные и беззащитные, прикорнув на рундуках, ожидают своей очере¬ди раненые. Но ни одной просьбы о переносе в безопасное место не ус-лышали от них врачи. Особенно трудно в носовом перевязочном пункте, оказавшемся в зоне тяжких повреждений в самом начале боя. Прямо над лазаретом, лишь палубой выше, разо-рвался снаряд, исковеркав смежное помещение и вызвав пожар; другой угодил рядом в ле-вый борт, проделав громадную пробоину у ватерлинии. Но ни взрывы, ни пожары не могут отвлечь от напряженной работы младшего врача М. Л. Банщикова. Именно его,