←предыдущая следующая→
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
Міністерство охорони здоров’я України
Київський міський медичний коледж
Творча робота
з зарубіжної літератури
на тему: “Артюр Рембо”
Студента
103гр. - МН
Трофіменка Володамира
Київ 2004
Содержание:
I. Подлинный Рембо (вступ) 1- 5 ст.
II. Из мещанского засилья - на волю 5- 12 ст.
III. Рембо и Парижская коммуна 12- 17ст.
IV. Письма ясновидца и "Пьяный корабль" 17- 26ст.
V. Предварение символизма 17- 33ст.
VI. Путь сквозь ад и прощание с поэзией 33- 37ст.
VII. Эпилог 37- 39ст.
"На чердаке, куда двенадцатилетнего меня запирали, я постигал этот мир, я иллюстрировал человеческую комедию. Историю я изучал в подвале. На каком-то празднике, ночью, в одном из северных городов я повстречал всех женщин старинных художников. В Париже, в старом пассаже, мне преподавали классические науки. В великолепном жилище, в окруженье Востока, я завершал мое большое творенье, удаляясь в прославленное уединенье. Я разжигал свою кровь. Долг оплачен. Даже думать об этом больше не надо. Я в самом деле из загробного мира, - и никаких поручений."
Артюр Рембо "Жизни”
Рембо и связь двух веков поэзии
I. Подлинный Рембо
В истории французской поэзии Рембо занимает исключительное место. Он
творил в момент, когда задача разрушить старый мир до основания во имя
совершенно нового общества становилась насущнейшей. В своей сфере, в поэзии,
Рембо самозабвенно предался разрушению. Но если уподобить связь поэзии двух
веков, века XIX и века XX, неустойчиво взмытой ввысь арке, то именно
разрушитель Рембо, именно его поэзия, окажется тем срединным, тем замковым
камнем, который соединил две половины свода и без которого вся арка рухнула
бы: вот он, Рембо, - разрушитель, удерживающий на себе связь времен
поэзии...
Рембо - в действительной жизни - нес в себе такое противоречие между
безмерным поэтическим импульсом и готовым прорваться в любой момент
равнодушием к судьбам и ценностям поэзии, каким Моцарта ложно наделяло
воспаленное злодейское воображение пушкинского Сальери, возмущавшегося, что
"бессмертный гений" несправедливо "озаряет голову безумца, гуляки
праздного". В противоположность гениальному музыканту, жившему ровно на сто
лет раньше, Рембо будто стремился доказать и будто доказывал, что он
"недостоин сам себя".
Все у Рембо было "не как у людей". Необыкновенно ранняя одаренность:
все "три периода" творчества были им пройдены и завершены в интервале между
пятнадцатью и девятнадцатью годами. Такое раннее дарование - и не как у
Моцарта, в музыке, где творчество меньше связано с тяжеловесным аппаратом
рассудка; не в благоприятном семейном профессиональном окружении; не в
момент триумфа идей Просвещения, когда их освежающее веяние при Иосифе II
продувало и габсбургский агломерат тюрем, - такое "преждевременное"
дарование легло на плечи Рембо в требующей рефлексии поэзии, и притом в
подавляющих условиях мещанского засилия, в постыдные годы Второй империи. В
семнадцать с половиной лет ему пришлось встретиться с невероятно трудным
идеологическим испытанием, возникшим в результате действий нового
республиканского правительства, которое стало правительством национальной
измены, а затем в условиях поражения Парижской коммуны - с испытанием,
сделать должные выводы из которого было по плечу лишь опытным бойцам I
Интернационала. Рембо в мае 1871 г. пытался сам решить задачи, с которыми не
справился коллективный опыт тысячелетий человеческой истории. Отрок-поэт
надеялся сделать из своей поэзии орудие решительного преобразования мира.
Вскоре, однако, наступило разочарование и безжалостный, честный расчет со
всем своим поэтическим прошлым. Осталась лишь надежда хоть самому прорваться
"сквозь ад", выйти из лабиринта европейски-христианской цивилизации к
некоему воображаемому, не испорченному идеей вины и первородного греха
старому, дохристианскому и доисламскому Востоку.
Последовал немедленный наивный переход к практическому воплощению этой
идеи - пешее бродяжничество без гроша в кармане но разным странам с целью
изучить языки, такого же рода авантюрные безденежные плавания, случайная
работа, вербовочные авансы, дезертирство.
Затем, при полном пренебрежении известиями о парижской и мировой славе,
с 1880-х годов - десятилетие торговой службы, сначала в распаленном Адене, а
потом в восточной Эфиопии, за краем света дли тогдашнего европейца. Что это
было? Не то удивительно полное осуществление, не то катастрофический провал
всех мечтаний и планов.
Наконец, мучительная болезнь, не остановленная ампутацией ноги;
совершенно отчужденное от всех людей одиночество в последние полгода
страданий по Франции; отсутствие диалога с единственным заботившимся о Рембо
человеком - младшей сестрой Изабеллой; полное изнеможение, потеря всех сил,
кроме воли, требующей - буквально накануне смерти - уже пинай не возможного
отплытия на Восток.
А параллельно с этой жизненной трагедией не поэта - не одобренная и не
запрещаемая, не удостаиваемая внимания бывшего автора, хаотическая, будто
она происходит посмертно, публикация брошенных им, но, оказалось, великих
произведений. Как в "Энеиде", когда герой был в Африке, - рождение Молвы: и
та "в ночи парит, шумя, вселенной сквозь границы".
Шумный ночной полет Молвы начален при жизни Рембо в 1880-е годы, но все
значение поэта раскрылось не символистам конца века и не камерным
последователям 1920-х годов. Оно поистине раскрылось шестьдесят-семьдесят
лет спустя. Это произошло практически в годы Сопротивления, когда образным
языком, созданным Рембо, претворенным Аполлинером и казавшимся еще недавно -
в 20-е - начале 30-х годов - чем-то эзотерическим, заговорила вставшая
против фашизма французская нация, заговорила устами Элюара, Арагона и других
поэтов, научившихся применять художественную систему Рембо для общенародного
дела. Вслед за этим, с рубежа 40-50-х годов, урок Рембо был по-новому
обобщен в критике и в теоретических работах.
Раньше значение поэзии Рембо, прозревавшееся вслед за Верленом поэтами,
читателями, критиками, не было уяснено. В сменявшихся разных высказываниях,
статьях, книгах Рембо выступал мелькающе и бессистемно многоликим.
Может быть, наибольшим достижением критики до начала 40-х годов была
вышедшая в 1936 г. книга "Рембо" молодых тогда исследователей Рене Этьембля,
ныне ветерана университета Сорбонна-III, и Яссю Гоклер, которой давно нет в
живых, - книга по-юному нигилистическая, отвергшая предыдущие интерпретации
поэта.
←предыдущая следующая→
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
|
|