Пример: Транспортная логистика
Я ищу:
На главную  |  Добавить в избранное  

Оккультизм и уфология /

Сны и их толкование

←предыдущая  следующая→
1 2 3 



Скачать реферат


Сны и их толкование (Адлер)

Цель толкования сновидений состоит в том, чтобы показать больному его подготовительную работу и упражнения, которые обычно разоблачают его как аранжировщика своего недуга, продемонстрировать ему, как он, опираясь на иносказательные символы и тенденциозно подобранные эпизоды, пытается подойти к имеющимся у него проблемам с той стороны, которая позволяет ему осуществить свое индивидуальное желание, заранее уже предопределенное его целью фиктивного превосходства.

Мы имеем дело с древней проблемой, которую можно проследить вплоть до колыбели человечества. Глупцы и мудрецы бились над нею, короли и нищие хотели расширить границы своего миропонимания с помощью толкования снов. Как возникает сновидение? Что оно собой представляет? Как расшифровать его иероглифы? В чем его смысл? Его цель?

Египтяне, халдеи, иудеи, греки, римляне и гер¬манцы прислушивались к руническому языку сновидений, в мифах, сказаниях нередко скрыты следы напряженных исканий понимания снов, их толкования. Снова и снова как заклинание повторяется мысль: сон может открыть будущее! У знаменитых толкователей снов в Библии, Талмуде, у Геродота, Артемидора, Цицерона, в «Песне о Нибе-лунгах» звучит убеждение: сновидение — это взгляд в будущее! И все помыслы были направлены на то, чтобы научиться толковать сновидения и выведать будущее. И даже сегодня желание постичь неве¬домое постоянно связывается с мыслью о снови¬дениях. Углубленное изучение сновидений говорит о том, что в осуществлении сновидения, равно как и всякого другого явления душевной жизни, задействованы психические силы индивида. Но тогда сразу же возникает вопрос, показывающий нам, что возможные перспективы пророческих снов установить не так уж легко, что они скорее способны запутать, чем прояснить ситуацию. Этот трудный вопрос звучит следующим образом: неужели человеческому духу и в самом деле не дано заглянуть в будущее хотя бы в известных пределах, если он сам участвует в создании этого будущего? Разве догадка, которую высокопарно называют еще и «интуицией», не играет в человеческой жизни намного более важную роль, чем это полагают иные несведущие критики?

Объективное наблюдение позволяет получить нам здесь своеобразное знание. Если этот вопрос ставится напрямую, то человек, как правило, отвечает на него отрицательно. Однако не будем обращать внимания на слова и мысли, которые выражают вслух. Если же мы обратимся к движениям, позам, поступкам человека, то получим совершенно другой ответ. Хотя мы и отрицаем, что можем заглянуть в будущее, весь наш образ жизни выдает наше желание с уверенностью предсказывать будущие события, предугадывать их. Наши поступки явно указывают на то, что мы — right or wrong — придерживаемся наших знаний о будущем. Более того! Легко доказать, что мы вообще не могли бы действовать, если бы собственное представление о будущих событиях — которых мы желаем или боимся — не подстегивало бы нас, не направляло, не останавливало и не заставляло их избегать. Мы постоянно ведем себя так, как если бы заранее уже знали будущее, хотя и понимаем, что знать ничего не можем.

Начнем с мелочей жизни. Когда я что-нибудь себе покупаю, я предчувствую приятное, заранее радуюсь, предвкушаю. Зачастую только лишь эта твердая вера в заранее прочувствованную ситуацию с ее приятными или неприятными сторонами может заставить меня действовать или остановиться. То, что при этом я могу заблуждаться, не может мне помешать. Или же я могу остановиться, чтобы, одолеваемый пробудившимися сомнениями, заранее взвесить две возможные в будущем ситуации, не приходя ни к какому решению. Когда я лягу сегодня спать, я не буду знать, что случится завтра утром при пробуждении, — однако я с этим считаюсь.

Но разве я действительно это знаю? Знаю так же, как то, что сейчас стою перед вами и гово-

рю? Нет, это знание совсем другого рода. В моем сознательном мышлении его найти нельзя, но в моих манерах, в моих поступках отчетливо видны его следы. Русский исследователь Павлов сумел показать, что у животных, когда они, например, ожидают определенную пищу, в желудке выделяются соответствующие, необходимые для пищеварения вещества, как будто желудок заранее знал, догадывался, какую еду он получит. Но это означает, что наше тело тоже должно считаться со знанием будущего, если оно хочет соответствовать требованиям реальности, действовать. То есть оно проделывает подготовительную работу, как бы предчувствуя будущее. И в последнем случае это принятие во внимание будущего также не имеет ничего общего с осознанным знанием. Однако обсудим это! Могли бы мы действовать, если бы своим сознанием, своим знанием настоящего должны были охватить будущее? Разве рассуждения, критика, постоянное взвешивание всех за и против не были бы непреодолимым препятствием для того, что, собственно говоря, нам и необходимо, — для действия? Следовательно, наше мнимое знание будущего должно находиться в бессознательном, должно быть недоступно пониманию и сознательной критике. Существует широко распространенное душевное расстройство, которое может проявляться с разной степенью тяжести (мнительность, навязчивое раздумье, fblie de doute), где внутренняя потребность действительно заставляет пациента безуспешно искать единственно верный путь для утверждения своего величия, своего чувства личности. Тягостное выяснение своей судьбы в будущем настолько усиливает неуверенность в себе, предчувствия настолько становятся осознанными, что следует ответный удар: невозможность разумом точно познать будущее наполняет пациента неуверенностью в себе и сомнением, и любое его действие нарушается из-за постоянных колебаний. Это противоречие приводит к появлению бреда, мании, где тайная, обычно бессознательная цель будущего выступает на передний план, совершает насилие над реальностью и со злым умыслом склоняет сознание к невозможным до¬пущениям, чтобы защитить больное самосозна¬ние от промахов в совместной жизни в обществе.

То, что сознательное мышление играет в сновидениях второстепенную роль, доказательств не требует. Большей частью молчат также и отдыхающие в это время органы чувств, способные кри¬тически оценить ситуацию. Что невероятного в том, что теперь ожидания, желания, опасения, которые из ядра личности распространяются на актуальную ситуацию спящего, проявляются во сне менее завуалированно?

Пациент, страдавший тяжелой формой табеса, со значительно ограниченной подвижностью и чувствительностью, и сделавшийся в дальнейшем из-за болезни слепым и глухим, был помещен в больницу. Так как не было никакой возможности с ним объясняться, его положение оказалось в высшей степени необычным. Когда я его увидел, он непрерывно требовал пива и покрывал некую Анну отборной бранью. Непосредственное желание пациента и способ его осуществления были весьма стойкими. Но если представить себе функционирующим какой-либо из органов чувств, то становится ясным, что не только его желание выражалось бы по-другому, но и ход его мыслей протекал бы совсем иначе, скорректированный его положением. Таким образом, выпадение во сне коррекционной функции психики проявляется во многих направлениях: прежде всего в смещении поля зрения в бескрайнюю фантазию, а также в беспрепятственном выдвижении на передний план цели. Последнее — в противоположность бодрствованию — неизбежно ведет к усилению и акцентированию желаний, к аналогичным по содержанию, таким же обманчивым, но более заостренным выражениям и преувели¬чениям, которые, однако, опять-таки могут огра¬ничиваться и сдерживаться вследствие стремле¬ния спящего к предосторожности. Хавэлок Эллис («Мир сновидений», Вюрцбург, 1911), приводя для объяснения другие причины, также отмечает это обстоятельство. Основываясь на воззрениях других авторов, и в вышеупомянутом случае, и при ана¬лизе сновидений, можно считать, что вчувство-вание в реальную ситуацию может вызвать «рационализацию» (Ницше) конечной цели и ее «логическую интерпретацию».

Тем не менее предвосхищающая, предвидящая функция сновидений, направляющая действия индивида, всегда вполне очевидна4, она свидетельствует о подготовительной работе спящего в связи с его актуальным затруднением, которая соответствует линии жизни индивида, но не common sense, и всегда имеет своей целью самозащиту. Попробуем проследить эти линии на одном примере. Пациентка с тяжелым страхом открытых пространств заболела кровохарканьем и, так как была прикована к постели, не могла вести свое торговое дело. Во сне она увидела следующее:

«Я вхожу в магазин и вижу, что девушки играют в карты».

Во всех известных мне случаях страха открытых пространств этот симптом всегда оказывался наиболее подходящим средством для того, чтобы возложить на других — на свое окружение, род¬ственников, супруга, на подчиненных — разного рода обязанности и словно царь и Бог устанавли¬вать свои законы. Помимо прочего, это достига¬ется приступами страха, а также тошноты и рво¬ты, благодаря чему больной приковывает к себе желанных лиц и отдаляет от себя нежеланных. Каж¬дый раз в таких случаях мне приходит на ум зна¬чительное сходство с плененным римским папой, наместником Бога на земле, который, отрекаясь как раз от своей свободы, усиливает религиозные чувства верующих, а затем вынуждает ходить к себе на поклон вельмож («идти в Каноссу»), не позволяя им рассчитывать на ответный визит. Сновидение приходится на тот период, когда это взаимодей¬ствие сил было уже очевидным. Его интерпрета¬ция лежит на поверхности. Сновидица переносится в будущую ситуацию, когда она уже сможет встать с постели и обнаружит различные прегрешения. Вся ее душевная жизнь проникнута убеждением того, что без нее не может быть никакого поряд¬ка. Это убеждение она отстаивает и во всей ос¬тальной своей жизни, каждого ставит на свое место и с невообразимой педантичностью все исправляет. Ее неусыпная подозрительность постоянно вскры¬вает ошибки других людей. Она стала такой изощ¬ренной в

←предыдущая  следующая→
1 2 3 



Copyright © 2005—2007 «Mark5»