Александр Сергеевич Пушкин

«Евгения Онегина», Пушкин занялся одной поэмой. Но мысли о декабристах не покидали Пушкина. И рядом с IX – X строфами вновь появляются профили декабристов. Первым на листе опять Пестель; однако в характере этого нового наброска появились изменения: он сделан менее схематично. Такое же изменение отмечается и во втором портрете – Рылеева, сделанном на этой странице. Он замыкает собой профильный ряд, как Пестель открывает его: между ними двумя помещаются все остальные; он находится внизу, у внутреннего края страницы, последним. Второй набросок сверху, большой мужской головы перекрывает пестелевскую зарисовку. Он повторен на этой странице дважды. Между обоями его вариантами Пушкин поместил самого себя. Однако автопортрет он перечеркнул. Что побудило Пушкина заштриховать себя? Вероятно, это только еще одно подтверждение тому, что Пушкин был связан с декабристами, а зачеркнул он скорее всего себя просто из осторожности. Как бы то ни было, нарисовав и исключив себя из декабристских профилей, Пушкин опять вернулся к предшествующему облику. Здесь он внимательно и подробно вырисовывает его черты; именно этот второй профиль позволяет отождествить оба наброска – «первого друга», «друга бесценного» И.И. Пущина. Пушкин зарисовал его так, как делал обычно, - «с угловатостями и нажимами, резко, вольно, растрепанно»101. Крепкое, с широкими чертами, мужественное лицо на его рисунке очень близко к поздним портретам Пушкина. Эти два профиля (в третий раз тот же профиль встречается опять-таки на месте с «эскизами разных лиц, замечательных по 14 декабря 1825 года», в центре набросков) примыкают к еще более длинному ряду набросков, изображающих другого друга, которого узнать совсем легко по длиннейшему носу: профиль с усиками, у нижнего обреза страницы по середине, передает облик «Кюхли». Он его рисует в разных обликах о возрастах: таким, каким он был в эту пору, и по моложе, и вовсе юным, в стоячем воротничке мундира, совсем не суразным по длине носу.

Эти зарисовки с Пущина и Кюхельбекера, сделанные 5-6 января 1826 г. между Пестелем и Рылеевым лишь подтверждают осведомленность, какая была у Пушкина о том, кто и как из друзей и знакомых был связан с заговором. Так в отношении портрета Кюхельбекера надо отметить, что в эти дни, когда Пушкин зарисовал его, он скрывался, пробираясь к границе и был арестован в Варшаве, спустя 2 недели после того, как Пушкин нарисовал его на полях онегинских строк. Официально Кюхельбекер вступил в Северное общество только в конце ноября 1825 г. О вступлении Кюхли в состав Общества Пушкин за десяток дней, прошедших от этого события до восстания, разумеется, узнать не мог; но рисунок показывает, что Пушкин знал о политических пристрастиях Кюхельбекера.

Размышляя о связи Пушкина с декабристами и был ли Пушкин принят Пущиным в Северное общество А.М. Эфрос приходит к следующему выводу «… нет, для такого предположения не имеется никаких данных; Следственная комиссия, так часто вертевшаяся во круг литературного влияния Пушкина на декабристов, не обнаружила его сочленства в Северном обществе. Однако знал ли Пушкин о готовящимся выступлении и должен ли он был сам принять участие? – Видимо, да! После свидания с Пущиным в январе 1825 г. он был, надо думать, как бы на положении посвященного, сочувствующего, который был связан с заговором пока лишь нравственными обязательствами, и который должен был доказать, что достоин доверия, когда придет время действовать»102.

24 июля 1826 г. в Михайловское, где в напряженном ожиданье разрешения своей участи томился поэт, пришло известие о казни декабристов. И Пушкин запечатлевает потрясшее его известие о казни 13 июля 1826 г. на Кронверкском валу Петропавловской крепости пяти декабристов, которых он всех лично и достаточно хорошо знал (Рылеев, Пестель, Муравьев, Каховского, Бестужева) (рис.78). Об набросках казни разнятся подробностями: на верхнем – одна форма вала и ворот запертых и заштрихованных; на нижнем – другая, с изображением открытых ворот, вала с виселицей, причем сама виселица и тела вычерчены отчетливее.

Как возникали очерки виселиц, профили и фигуры чертей на этой странице и можно ли установить какую либо связь между ними? Вероятнее всего, сначала была нанесена Пушкиным строка: «И я бы мог как шут ви …». О том, что строка была нанесена в перед рисунка свидетельствует то обстоятельство, что рисунок частично задевает буквы уже написанной строки. Далее, видимо, Пушкин вторично начал ту же сроку, уже без сравнения с шутом, и написал: «И я бы мог…», однако снова не нашел продолжения, задержался и стал чертить профили, покрывая ими все пространство, затем нарисовал еще один рисунок казни, большего объема; здесь более точно прорисовал тела.

Среди профилей – большинство имеет портретный характер. Так, верхний маленький, справа нарисованный выше всех остальных, позволяет по особенностям своего удлиненного лица предположить, что это – портрет князя С.П. Трубецкого «диктатора», который должен был возглавить восстание, но не является на площадь к ожидавшим его войскам… Большой профиль старика ниже справа изображает отца поэта, Сергея Львовича. В это время Пушкин был в разгаре тяжелой вражды с отцом, портрет является отражением пушкинских размышлений о своей собственной судьбе, о крупных неприятностях, которые чуть было не навлек на него недавно, в начале Михайловского сидения, Сергей Львович своими сплетнями и доносами. Тянущийся от этого портрета к другому краю страницы ряд профилей, получивших наиболее законченный вид в левом очерке – ввалившийся род под горбатым носом, реденькие волосы, зачесанные на лысину; брови временем не тронуты – те же черные, густые, те же маленькие глазки – это портрет дяди В.Л. Пушкина; таким он его увидел в десять лет спустя после последней их встречи.

Ниже – еще портреты. Среди них могут оказаться и декабристы, они не покидают мыслей Пушкина.

Лицо веселого молодого человека в низу листа, среди человеческих фигурок – идущих и стоящих возле двух пляшущих друг перед другом чертиков – кажется Т.Г. Цявловской, лицом П.С. Пущина103. С П. Пущиным были у Пушкина приятельские отношения. На юге они неизменно встречались у Орловых, бывал Пушкин и у него. Спустя полтора года, в июне 1827 г. во время беседы с Ф.Ф. Юрьевым старым товарищем по литературно-политическому кружку «Зеленая лампа» (1819 г.), Пушкин вновь возвращается к декабрьским событиям, он рисует двух близких ему декабристов – Рылеева и Кюхельбекера – такими, какими он представлял их себе на Сенатской площади (рис.79). Рисунок Пушкина – отличная иллюстрация к воспоминаниям современников об облике и поведении Кюхельбекера и Рылеева в день восстания. Пушкинское изображение Рылеева подтверждается следующим описанием его внешности: «Глаза темные с выражением думы, голова немного наклонена вперед» (декабрист Оболенский)104. Одежда Рылеева, по-видимому, то же воспроизведена точно. По свидетельству современника, на Сенатской площади среди прочих одежд можно было увидеть «старинные фризовые шинели с множеством откидных воротников»105.

Облик и поведение Кюхельбекера в день 14 декабря сохранились в памяти всех, кто его видел.

В морозное утро 14 декабря Кюхельбекера видели на площади без шубы или шинели – в одном фраке, и его длинная, неуклюжая фигура, по воспоминаниям Александра Бестужева, «всем бросалась в глаза». В руках Кюхельбекера был большой пистолет и жандармский палаш. Так его и нарисовал Пушкин.

Впрочем, некоторые комические черты его (нашедшие отражение в рисунке Пушкина) не помешали Кюхельбекеру с играть свою роль в этот день: он покушался на жизнь великого князя Михаила Павловича, за что и был осужден.

Спустя год (1-3 октября 1828 г.) в рукописях «Полтавы» появляется серия из трех рисунков вновь связанная с казнью декабристов. На первом (рис.80) рисунке изображена виселица с пятью казненными и два отдельных очерка повешенных; на втором рисунке (рис.81) – одна фигура на веревке; на третьем рисунке – три висящих смертника (рис.82). Если предыдущие наброски были непосредственным графическим отражением ареста и казни пятерых, то эти наброски имеют косвенное отношение к ней. Сюжетные линии «Полтавы» восстание Мазепы, казнь Кочубея и Искры, победа Петра представляют собой в какой-то мере уподобление декабрьским происшествиям, а подтверждением этому служат рисунки. Все это определенно связывают воедино и личную судьбу Пушкина. «Полтава» была написана осенью 1828 г., в первую половину октября. А в середине этого года возникло дело о богохульной эротике «Гавриилиады». Сопоставляя несколько строк из его стихотворений конца 1828 г., с этими тремя рисунками «Полтавы», можно утверждать, что Пушкин чувствовал себя в таком же положении, в каком были декабристы во время следствия. Видимо, он примеривал как это делал не раз и в других случаях, судьбу пяти смертников к себе. Эти рисунки черновиков «Полтавы» надо сопоставить с настойчивыми мыслями о виселице, которые мы встречаем в стихах этой поры к Е.П. Полторацкой:

Когда помилует нас бог,

Когда не буду я повешен…(I, 442)

И к Е.Н. Ушаковой:

…Вы ж вздохнете ль обо мне,

Если буду я повешен? (I, 379),

чтобы через внешнюю полушутливость строк засквозило чувство обреченности и позорной смерти.

Первый рисунок сделан тремя частями: у верхних строк, слева, Пушкин нарисовал сначала две фигуры повешенных в балахонах, со связанными за спиной руками; через несколько сток набросок принял вид виселицы с пятью телами; наконец, совсем в низу, у края страницы, сцена казни получала обобщающий и полный характер: вал, будка, виселица и пятеро казненных.

На смежном листе находится изображение одного повешенного. Сравнительно с общим рисунком висилицы на предыдущем листе и с наброском трех казненных на следующем, это отдельная фигура повешенного – самая выразительная и страшная. О ней выразительно писал автор книг