←предыдущая следующая→
1 2 3 4 5 6 7 8 9
университета. Иеремия Бентам
сидит гораздо более живой, чем Ленин. Его автоикона состоит из скелета,
искусственной кожи и праздничного костюма. Голова, к сожалению, дала усадку: на
тело поставили желтоватую восковую копию. Настоящая голова, пугающая стеклянными
глазами и лопнувшими красными жилами, щерится у его ног под стеклянным
колоколом.
Смерть была обрядом: к нему люди готовились, как к свадьбе. Дарили друг другу
гробы, пробовали на вкус разные бальзамирующие жидкости. Великий хирург Уильям
Хантер не мог гарантировать живущим исцеление, но обреченным умереть - особенно
красавицам - он обещал нетленные останки. Анонимный поэт восемнадцатого века
писал, что усопшая госпожа Ван Бутчел благодаря бальзаму Хантера "стала еще
красивее, слаще и сочнее, чем когда она была жива". Поэт поздравил вдовца с тем,
что ему досталось "редкое сокровище: жена с ровным нравом". Тогда и гробовщик не
стыдился показывать свой товар тяжело больным клиентам. Художников тоже
приглашали к смертному одру, они не только снимали маску покойника, но и
малевали портрет целого семейства у постели усопшей матери или умершего ребенка.
Мы видим дворянина семнадцатого века Томаса Эстона, сидящего со своими детьми у
постели жены, умирающей от родов. Слез нет, его дочери даже позируют. В левой
руке Томас Эстон держит череп, у его ног стоит гробик для новорожденного, обитый
черным бархатом: торжественное, но отнюдь не трагическое зрелище. Английский
протестант был абсолютно убежден в том, что при покаянии и соблюдении всех
правил умирающий христианин уплывает в лучшую жизнь, поэтому показывать
неуместное горе - обидеть Бога.
Массовые смерти первой мировой войны до того затопили наше общество похоронными
обрядами, что смерть навсегда утратила свою поэзию. Люди, увидевшие ад в окопах,
уже не верили в Страшный суд. Сегодня после смерти близкого родственника
обращаются к адвокатам, а не к священникам: их волнует судьба имущества, но не
души.
Английские пауки
"Маленькая мисс Мэффит сидела на тумбочке / И ела свой творог с пенками. /
Подошел большой паук, сел рядом с ней / И испугал маленькую мисс Мэффит". Каждый
английский ребенок знает эту старинную песенку: она внушает детям, что пауков
надо уважать и нельзя убивать. Если бы Свидригайлов из романа Достоевского вдруг
очутился в Англии, он поверил бы, что очутился в аду: в бане с пауками.
Англичанин, прежде чем принять ванну, вместо того чтобы открыть краны и смыть
все живое из ванны, всегда становится на колени и мылом помогает пауку,
застрявшему в ванне, выкарабкаться и спастись. (Англичанка выбегает из ванной и
зовет первого попавшегося мужчину на помощь). Не только детские песни, но и
история говорит нам, что паук - тварь назидательная. Средневековый шотландский
король Роберт Брюс, посаженный в подвал, подружился с пауком, который каждый
вечер штопал свою паутину и своим примером убедил короля не сдаваться.
В наших темных, сырых замках и дворцах пауки замечательно размножались: недаром
первым пауковедом в мире стал англичанин. С семнадцатого века ученые, священники
и врачи ловили пауков, смотрели на них в микроскоп, разводили их, разрезали и
рисовали. В Англии живет почти 600 видов пауков - было чем заниматься.
К сожалению, английские ученые, даже Исаак Ньютон, в семнадцатом веке
пренебрегали родным языком, брезговали обывателем и писали на латыни. Первым
пауковедом был королевский врач Мартин Листер, который издал свое исследование
"Английские пауки" к концу семнадцатого века. Прошло триста лет, и труд впервые
перевели на английский. Книга "Английские пауки" уводит нас к истокам
английского самосознания. Какие уроки извлек Мартин Листер из жизни пауков?
Пауки занимаются любовью, как христиане, лицом к лицу, соблюдают Великий пост не
хуже любого христианина, самец ведет себя наподобие английского джентльмена -
когда ходит к самке в гости, приносит съедобный подарок, опутанный шелком, и
этим сохраняет себе жизнь. А какие паучихи образцовые матери! Листер сорок раз
рвал паутину, где паучиха спрятала яйца, и каждый день она плела новую. Любовь к
родному гнезду, матриархат, нелюдимость, молчаливость, трудолюбие - чем паук не
англичанин?
Мартин Листер первый доказал, что пауков незачем бояться. Если укусят, не больно
и не опасно. Паутина у них целебная, исцеляет раны. (В этом он прав - в паутине,
кажется, есть пенициллин). Как почти всех пауковедов, Бог наградил Мартина
Листера долговечностью. Он прожил длинную жизнь. Его пережили вдова, шестеро
детей и несколько десятков тысяч пауков, законсервированных в алкоголе.
Когда ученые перестали читать по-латыни, Мартина Листера забыли. Но его традиции
живы. Профессор Росс из Абердинского университета всегда закусывал "бордо"
пауком. Один английский священник-натуралист был просто влюблен: "У паучихи
лапки, как пальцы самой красивой девушки - длинные, тонкие, чуткие, так что нет
твари, которая сравнится с ней". Он даже промывал глаза паучьей мочой.
Иностранцы боялись пауков: великий шведский король Густав Адольф дрожал при
одном виде паука. Завоевав империю, британцы поняли свою ошибку. В австралийских
нужниках их подстерегал паук "черная вдова": после его укуса оставалось жить
всего пять минут.
Ведьмы
Без малого четыреста лет прошло с тех пор, как в Англии в последний раз сожгли
ведьму. Казалось бы, с исчезновением несчастных старушек и их котов стушевалась
и память о ведьмах. Но открываю престижную газету "Гардиан" и на серьезной странице для мыслящей женщины нахожу без тени насмешки интервью с современной самозваной ведьмой. Ведьма Бет Гуревич, как седьмое дитя седьмого дитяти,
оказывается, унаследовала вещие способности и даже посвящает собственную дочь в страшные тайны своей профессии.
Как в России, так и в Англии сто лет назад декаденты опутывались всевозможными мистическими поверьями, вплетали теософию в свои сексуальные заблуждения,
воскрешали мнимые дохристианские религиозные обряды. Их вождем в двадцатых годах
стал Алистер Кроули, по кличке Зверь: он выдумывал нелепые варианты сатанизма и
собрал на острове Сицилия целый шабаш английских ведьм, которые шокировали даже
видавших виды сицилианцев совокуплением с козлами.
Однако, как все виды декадентства, ведьмачество окончилось невинным буржуазным
развлечением: вялые банкиры и скучающие домохозяйки раздеваются догола и пляшут
в полнолуние. Но нежданно-негаданно ведьмы приобрели идеологию и теперь
претендуют на видную роль в новом мышлении - почему? Потому, во-первых, что в феминизме нарастает убеждение, что настоящей провидицей и представительницей
матери-сырой-земли может быть только женщина, что наука и логика, в частности, -
это вымысел мужчин, что мужчины украли религию и выжали из нее все соки; поэтому
женщина должна утвердить древнюю интуицию, познание мира через магию. Уже в
двадцатых годах поэт Роберт Грейвз выдвинул теорию "белой богини" и произвел
свою любовницу, американскую поэтессу Лауру Райдинг, в истинную ведьму (с чем соглашались почти все знавшие ее мужчины). В своем большом справочнике греческой мифологии Роберт Грейвз настаивал, что греки нарочно замалчивали древнюю религию
ведьм. Бет Гуревич в своем культе мнимой богини Уикка продолжает эту религиозную
контрреволюцию.
Во-вторых, для всех очевидно, как наука и техника опустошают современную Англию,
загрязняя воздух, заливая бетоном луга. Экологи-радикалы верят в землю как в живую богиню Гею и обращаются к ней с заклинаниями, как ведьмы к источнику своей
власти. Великие древние курганы и молельни вроде Стоунхенджа, несмотря на государственную охрану, во время летнего солнцестояния и в весеннее
равноденствие осаждаются бродячими толпами: в этом тяготении к первобытному общению с землей немалую роль играют современные ведьмы.
Религиозную жажду утоляет не англиканская церковь, а остатки - уже, может быть, фиктивные - дохристианской религии древних кельтов. Тот, кто хорошо знает нравы
и учения англиканской церкви, сразу поймет почему. Наша государственная церковь
как охарактеризовали ее сатирики - это молящаяся консервативная партия.
Прочтите те тридцать девять статей, которые должен признать каждый священник по принятии духовного сана, и увидите, что вероучения англиканской церкви состоят в
том, что, несмотря на Нагорную проповедь, англиканский христианин может - даже
должен - поступать (воевать, убивать) по велению не совести, а короля. Во всех
других отношениях он может веровать как католик или как баптист; единственное недвусмысленное заявление среди всех тридцати девяти статей - это то, что
←предыдущая следующая→
1 2 3 4 5 6 7 8 9
|
|