Всеобщая организационная наука (А.А. Богданов)

периферическим, между организаторами и исполнителями идет психологическое расхождение: их понимание становится не полным. Отсюда чаще и чаще «ошибки», несознательно дезорганизующие акты с той и другой стороны. Например, офицер, не умея вникнуть в душевное состояние солдат, отдает нецелесообразные, или фактически невыполнимые приказания; солдаты, привыкшие только слепо повиноваться, впадают в растерянность.

Усиление подобных противоречий обычно вело к разложению и крушению авторитарных группировок.

Способ разрешения системных противоречий для эгрессии тот же – контрдифференциация. Это и наблюдается, например, в некоторых социальных группировках такого типа, причем обозначается обычно как их «демократизация»; управляемые получают участие в руководстве общим делом; руководителя, прежде в своем властном величии отрывавшиеся от живой исполнительской практики, вынуждаются стать в более тесное общение с ней; системные связи укрепляются таким путем.

Возможны в агрессивных системах еще иные, особые противоречия, зависящие не столько от дифференциации, сколько от ее неполноты, наблюдаются в случаях «многоцентрия». Стройно организованная эгрессия характеризуется одним центром, а если она сложная, цепная, то у нее есть один высший, общий центр. Встречаются системы с двумя или более главными центрами, с параллелизмом связей каких-нибудь низших центров, словом – не соответствующие принципу единоцентрия. В них проявляются неуравновешенность, противоречия, дезорганизация. Определяющее влияние одного центра на его периферию сталкивается с определяющим влиянием другого и получается неустойчивые соотношения. «Не может один слуга служит двум господам».

Мы уже упоминали о мировом масштабе эгрессии. В то же время выяснили неизбежную ограниченность каждой данной эгрессии. Тут нет противоречия, если мы примем во внимание, что масштаб отнесен к нашему миру, к полу труда и опыта человечества: это поле непрерывно развертываясь, во всякое данное время остается все же ограниченным, но границы ее постоянно расширяются. Мировая эгрессия – связь человечества и природы.

Происхождение и значение дегрессии

В предыдущем нам ужен не раз приходилось встречаться с понятием организационной пластичности, т.е. дегрессии. Она означает подвижной, гибкий характер связей комплекса, легкость перегруппировки его элементов. Она имеет огромное значение для организационного развития. Чем пластичнее комплекс, тем больше в нем образуется комбинаций при всяких изменяющих его условиях, тем богаче материал подбора, тем быстрее и полнее его приспособление к этим условиям.

Тектологический прогресс, основанный на пластичности, ведет к усложнению организационных форма, ибо в них накопляются приспособления к новым и новым, изменяющимся условиям. Но здесь есть и другая сторона: параллельно с этими положительными чертами возрастает одно важное отрицательное свойство: «нежность» или «уязвимость», организации. Т.к. подвижность элементов допускает и относительно легкое разрушение связей между ними, а сложность внутренних равновесий системы означает также их сравнительную неустойчивость.

Здесь получается одно из типичнейших тектологических противоречий: возрастание организованности по одним направлениям достигается за счет ее уменьшения по другим. Из этого возникает задача – выбор необходимой линии развития.

Например, человек обладает наружным скелетом из роговой ткани эпидермы и лежащей под ней волокнистой ткани кожи и внутренним скелетом из костей – позвоночника и др. Первый охраняет тело от большинства вредных физических и химических воздействий, второй придает ему общую механическую устойчивость. Кости представляют собой ткани гораздо низшей организованности по сравнению почти со всеми остальными, но зато они способны образовать прочную и устойчивую механическую систему. С первого взгляда разница функций между скелетом наружным, или защитительными оболочками, и скелетом внутренним кажется весьма значительной: роль позвоночника и роль эпидермы представляются не только не сходными, но даже не сравнимыми. Один является своеобразным «центром» механического строения тела, другая, наоборот, крайней его периферией; один поддерживает внутреннюю связь формы, другая защищает от внешних влияний.

Вообще само разграничение центральной и периферической дигрессии возможно только для систем пространственно-непрерывных и устойчивых по геометрической форме, каковы организмы; для систем, например, социальных оно большей частью не может быт установлено или принимает характер переменного соотношения. Например, общее жилище для членов семьи представляет дегрессию периферическую, оболочную, когда они там находятся, и дегрессию центральную, когда они туда собираются по окончании своего трудового дня, проведенного в других местах.

Такое типичное происхождение «скелетных» форма в области жизни они образуют за счет организационно низших группировок, выделяемых, «дезассимилируемых» пластичными комплексами. Распространение и гораздо шире – пластичность и прочность свойственны в разной мере всем ступеням организации. Поэтому мы и заменили очень привычное, но узкое обозначение «скелетных форм» новым термином «дегрессия», по латыни – схождение вниз, не придавая ему, конечно, такого отрицательного смысла, какой вкладывают в родственные слова «деградация» (упадок, движение назад). Дегрессия, напротив, есть организационная форма огромного положительного значения: только она делает возможным высшее развитие пластичных форм, фиксируя, закрепляя их активности, охраняя нежные комбинации от грубой их среды.

Самая обширная и вместе с тем самая пластичная система, с какой познание может иметь дело, это система опыта в его живом, развертывающемся целом: вся сумма вещей и образов, доступных труду и мысли человечества, его организующим усилиям. Содержание этой системы непрерывно изменяется: каждый момент вносит в поле опыта новые сочетания активностей, унося некоторые из прежних.

И никогда нельзя предусмотреть ни размеров, ни значения того нового, что принесет его дальнейшее расширение: какие силы стихий вступят в поле труда, до каких элементов дойдет исследование, какие создадутся сочетания и формы. Ясно, что для такой системы необходима дегрессия, которая была бы способна фиксировать и старое и новое, которая, не давая всему содержанию нашего опыта расплываться в безганичности-неопределенности, сама вместе с ним расширялась бы, неопределенно и неограниченно, насколько потребуется. Именно таковы мировые формы дегрессии – пространственная стека и лестница времени.

Развитие и противоречия дегрессии

Исследуем типичный ход развития дегрессивных систем. Каждая такая система состоит, как выяснено, из двух частей: выше организованной, но менее устойчивой по отношению к некоторым разрушительным воздействиям, ее мы обозначим, как «пластичностью»; ниже организованной, но более устойчивой, ее назовем «скелетной». Пусть вся система находится вообще в условиях положительного подбора: как тогда пойдут ее изменения?

Если нет никаких специальных условий, особенно благоприятных для скелетной части, то, очевидно, процессы роста и усложнения будут сильнее и быстрее совершаться в пластичной части как выше организованной, более способной к ассимиляции; скелетная, менее к ней способная, должна тогда отставать. Их прежнее равновесие нарушается: «скелет», связывая пластичную часть системы, стремится удержать ее в рамках своей формы, а тем самым задержать ее рост, ограничить ее развитие.

Это теоретический вывод вполне оправдывается в действительности: примеры бесчисленны во всех областях опыта. Так, для человека именно костных скелет является основной причиной остановки роста всего тела: когда кости вполне отвердевают («окостенение» главных частей скелета), тогда они почти перестают развиваться, а пластичные ткани, к ним прикрепленные, тем самым стесняются в своем развертывании, и оно происходит уже в узких пределах, достигнув которых, совсем прекращается.

Область, где особенно сильно сказывается незнание законов дегрессии, это воспитание детей. Здесь тектология должна дать важные и широкие практические указания.

Так, современное воспитание вводит в психику ребенка немало идей и норм особого рода, которые должны служить не для руководства его будущей активной жизнью, а только для облегчения и упрощения труда самих воспитателей. Сюда относятся, например, мнимые, иногда заведомо ложные объяснения, которые даются детям по поводу слишком сложных или щекотливых вопросов; затем многие правила поведения, которые для взрослых были бы непригодны и порой даже весьма вредны. Это «временные» скелетные формы для молодой души. Научная педагогика должна, очевидно, сводит их к минимуму, или совершенно устранить, заботиться о своевременном их разрушении, о том, чтобы они не укоренялись больше, чем надо, и не успевали окостенеть.

Вот чрезвычайно обычная ошибка – внушение детям стыдливости, а подросткам целомудрия в виде норм абсолютного характера. Этим до крайности обостряются кризисы полового развития: к потрясениям физиологическим прибавляются ломка нравственного скелета.

Воспитание должно вообще стремиться к наибольшей гибкости и эластичности дегрессивных форм юной психики. Средства для этого могут быть разные, одно из них – ранее внесение историзма в систему обучения, притом историзма возможно более живого и наглядного. Мысленно переносясь в культурную жизнь далеких эпох прошлого и чуждых народов, ребенок приучается, по крайней мере частично, укладывать свой опыт в иные рамки, чем те, которые для него самого вырабатываются средой и даются школой. Это препятствует полному окостенению усвоенных идей и норм, облегчает их преобразование, когда оно понадобится.

В организациях людей функцию «скелета» выполняет так называемая «формальная» их сторона.